Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Все же я нашла в себе силы сдвинуться с места, но в столовую уже не пошла. Аппетит у меня куда-то пропал. Впрочем, я все же сгрызла яблоко, но уже чисто машинально. Меня не удивило то, что я не нравлюсь Светлане Валерьевне – я не раз ловила на себе ее презрительный взгляд. Но я думала, что она не любит меня за то, что я не учу ее предмет. Мне и в голову не могло прийти, что моя внешность может внушить отвращение! Противно грязное – но я никогда не была грязной, наоборот, такой любительницы чистоты еще поискать, я каждый день плещусь в ванне по часу. Я одеваюсь, пожалуй, лучше других девочек, потому что весь вещевой рынок нам знаком и матери продают порой одежду по закупочной цене. Правда, одежда у меня не молодежная, а женская, молодежной-то на мой размер не найти. У меня красивые волосы, светло-русые, с рыжиной. Если заплести косу, то она почти достигает поясницы, но я делаю другую прическу – с помощью бархатной заколки собираю свою шевелюру в высокий хвост. В конце концов, у меня действительно красивые золотистые глаза, все девчонки говорят. Все они завидуют моей ровной коже, ведь им приходится замазывать прыщи тональным кремом. Но хуже всего то, что отношение Светланы Валерьевны может сказаться на мне не самым лучшим образом – в кулинарный техникум, куда я собираюсь поступать после школы, нужно сдавать именно химию…
От несправедливой обиды у меня слезы навернулись на глаза, и я зажмурилась.
– Ты что это тут слезами капаешь?
В этом закутке между библиотекой и подсобкой редко кто бывал. Мне нравилось иногда забредать на пару минут в это ничем не примечательное место, где я почему-то чувствовала себя защищенной, могла отгородиться от всего остального мира. Именно сюда я прибежала пережить внезапно нанесенную мне обиду, и здесь меня нашел Игорь Маутер, надменный блондин из 10 «Б», голубоглазый ангел, слывший самой большой опасностью для юной девушки во всем районе.
И вот он, этот недосягаемый красавчик, достает из кармана что-то – я плохо вижу сквозь туман слез, что именно, – делает шаг ко мне и прикасается к моему подбородку прохладными пальцами. Такое я видела только в кино. Он поднимает мое лицо за подбородок к свету и вытирает мне слезы своим носовым платком, вытирает с нажимом, а потом смотрит на платок и усмехается:
– Надо же, не накрашена. А я все время смотрел и думал: неужели у тебя свои такие ресницы?
Остатки влаги испаряются из глаз. Он на меня смотрел? Все время? Он что-то там обо мне думал, о моих ресницах? Это кажется невероятным.
Его лицо снова приближается, и он проводит платком, от которого пахнет чистотой и утюгом, по моей щеке.
– И румянец настоящий, – говорит он негромко. Мне кажется, что он меня сейчас поцелует, и я зажмуриваюсь от страха и восторга.
Но Игорь только треплет меня по плечу.
– Обидел кто?
Я трясу головой.
– Я так понимаю – это значит нет. Ну, если кто обидит – ты сразу ко мне. Поняла? Все, мне пора.
Он повернулся и ушел. Шаги его постепенно затерялись в гуле школьного коридора. А я стояла и слушала, как колотится мое сердце, словно пытается вырваться из груди. Внезапно спазм в животе заставил меня согнуться. Я уже знала эту боль – месячные у меня начались год назад, но были все еще нерегулярными.
В тот теплый осенний день многое для меня изменилось. Мы пекли с матерью пирожки на завтра – с ливером, с капустой, с яблочным повидлом.
И мне не хотелось есть. В меня словно вселился какой-то новый дух – в таком состоянии девочки пишут стихи, а я… Я сочинила новую начинку для пирожков – гречневая каша с мелко порубленным соленым огурцом и поджаренным луком. Мать смотрела на меня недоуменно, пока я проделывала все кулинарные манипуляции, но ни слова не сказала. А пирожки в тот раз удались особенно, тесто подошло на диво. Сочиненная мною начинка таяла во рту – три вкуса, непохожие и все-таки друг друга дополняющие, слились и образовали новый, необычайный. Это был вкус уюта, домашнего тепла, вкус уверенности в завтрашнем дне.
– Давно заметила: с каким настроением берешься за выпечку, так она и получится, – сказала мне мама. – А твоя начинка хороша. На грибы похоже. И быстро, и вкусно, и недорого получается. Жаль, не пойдут у нас такие пироги.
– Почему? – огорчилась я.
– Люди не поймут. Ну ты сама подумай, что мы напишем на ценнике? Пирожки с гречневой кашей, соленым огурцом и луком?
Мама была права. Весной как-то нам привезли два ведра черемухи, и мы пытались делать с ней пирожки, но они не пошли. Чуть терпковатый, вяжущий вкус оказался неповторимым и невостребованным. К нововведениям на рынке относились осторожно. Любили проверенную, простую еду – мясо, картошку. Впрочем, что может быть проще гречневой каши и соленого огурца?
– А может, ничего не писать на ценнике? – осторожно спросила я.
– Вот тебе раз, как же ничего не писать? – засмеялась мама. – Купи то, не знаю что?
– Можно просто: пирожки фирменные.
– Выдумщица ты, Дуся… Ну ладно, давай попробуем, убытку большого не будет…
В тот день я, кажется, первый раз в жизни забыла поужинать.
Наверное, с того дня во мне стали исподволь происходить перемены, которых я сначала не замечала – отказывалась замечать, привыкнув к своему неказистому, в общем-то, облику. Нет, я не стала стройной, как лань. Но я начала быстро ходить, меня словно несли какие-то крылья, незримые постороннему глазу, и мои подружки смеялись:
– Дунька, за тобой не угонишься!
То ли от ходьбы, то ли из-за того, что теперь я частенько забывала поесть, у меня появилась талия, и спина приобрела соблазнительный прогиб. Ноги немного усохли, теперь это были уже не колонны равномерной толщины по всей длине, а настоящие женские ножки, с тонкими щиколотками, округлыми коленями, налитыми бедрами.
Правда, по контрасту со стройными ногами и тонкой талией мои ягодицы стали казаться еще более выдающимися.
– Вот это корма! – кричали мне порой вслед.
Я рассматривала себя в ванной комнате. Зеркало было маленькое, мутное. Изгибаясь, как змея, я убедилась – слово «корма» действительно подходит этой части моего обильного тела. К тому же моя задница покачивалась при ходьбе совершенно независимо от моего желания, как корма корабля, плавно преодолевающего волны. В общем, вела себя совершенно непристойно.
Гораздо больше мне нравилась грудь. Она выросла как-то внезапно и доставляла мне немало хлопот – болела, ныла, наливаясь горячей тяжестью, из-за этого стало трудно спать на животе и пришлось купить новый лифчик. Но и он скоро стал маловат. Когда я раздевалась, чтобы принять ванну, и расстегивала замочек, мои груди выпрыгивала из тесных кружевных чашек, словно мячики. Я трогала их – кожа была словно атласная, туго натянутая, и стоило прикоснуться, как розовые соски делались яркими и крупными, как вишни-скороспелки, а в животе начинали порхать бабочки.
Я проводила в ванной комнате много времени, разглядывая и изучая свое новое тело, но мама не удивлялась – знала, что дочь любит принимать ванну, плещется, как утка… И конечно, она догадывалась о происходящих со мной переменах, потому что, вздыхая и невесть чему усмехаясь, ушила в поясе мою школьную форменную юбку…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
