Она на мгновение прищурила свои синие глазищи.
– Повторяю: не трать силы впустую. Лучше закажи мне билетик – кажется, там был вечерний рейс. Надеюсь, мне не придется заказывать такси, ведь ты сам отвезешь меня в аэропорт?..
Глава 2
С глаз долой – из сердца вон
Повторюсь: инициатива наказуема. Лучше бы я попросту втихаря отключил Сонин телефон, и дело с концом! А теперь что-либо говорить, плакать, стонать, заклинать возлюбленную было совершенно бесполезно, уж в этом она была абсолютно права: только лишняя трата сил и времени.
У меня на мгновение мелькнула мысль, что любимая могла бы пригласить меня лететь вместе с ней. В таком случае место действия моего романтического сценария попросту переместилось бы из одного города в другой, но…
Но Соня ничего такого не предложила. Мне только и оставалось, что молча открыть страничку Интернета, заказать и даже оплатить ей билет до Женевы. Еще пара часиков – и я отвез любимую в аэропорт, посадил на самолет и помахал на прощание ручкой. «Прощай, любовь моя! И если навсегда, то навсегда прощай!»
Вот и все. В девять часов вечера я остался один в Париже, один во вселенной. Жизнь с ее праздниками мгновенно потеряла все свое очарование, и я совершенно не знал, чем себя занять. Я стоял в предпраздничной сутолоке аэропорта и бесцельно пялился на собственное отражение в стеклянной витрине.
Вот тут и раздался спасительный звонок моего мобильного. Как вы думаете, кто звонил? Самый дорогой человек, который волшебным образом приходит на помощь в самые черные минуты жизни ветреной, бесценной, – мама.
– Ален, дорогой мой, только, пожалуйста, не ругай меня, – вместо приветствия начала она. – Просто когда ты сегодня позвонил с утра пораньше, я была немного занята, а потому не совсем поняла, что ты хотел сказать – что-то про католическое Рождество? Не мог бы ты все повторить – сейчас я совершенно свободна.
Это была спасительная нить, что кинули мне небеса! Я невольно улыбнулся, в одно мгновение забывая коварно покинувшую меня Соню, словно наяву увидев прямо перед собой дорогую маму – загорелое милое лицо, непокорные русые пряди, которые она периодически отбрасывает с лица, строгие серые глаза, которые всегда смотрят с теплотой, любовью и легкой иронией.
– Это хорошо, что ты тогда ничего не поняла, – бодро ответил я. – Потому как мои планы кардинально меняются: я лечу к тебе! Надеюсь, у вас там, в Танзании, справляют Рождество с плясками вокруг костра?
Бедная мама! Я тут же представил, как она слегка нахмурилась, в очередной раз отбросив прядь с лица.
– Ален, полагаю, ты шутишь?
– Отнюдь нет, дорогая мамуля! Или ты не желаешь меня видеть? В таком случае я, разумеется, никуда не полечу.
Мама тут же заволновалась.
– Как раз наоборот! Веришь ли, я сегодня даже прослезилась. Подумала, что сто лет вас с Ольгой не видела! Вернее, Ольгу-то видела пару месяцев назад, она ведь меня время от времени навещает, а вот ты с твоими непонятными страхами перед «дикой Африкой»…
Я бодро тряхнул буйной головушкой, широко расправляя богатырские плечики.
– Все, мама, я кардинально изменился и больше ничего не боюсь! Немедленно беру билет и лечу к тебе встречать Рождество. Подскажи только, как побыстрее до тебя добраться.
Пара минут подробных маминых инструкций, и я без проблем взял билет на транзитный авиарейс Париж – Дар-эс-Салам – Аруша. Подумать только, каких-то восемнадцать часов полета – и я обниму дорогую маму! Тут же, как по заказу, на память пришли стихотворные строчки Корнея Чуковского: «Не ходите, дети, в Африку гулять…» Бессмертного «Бармалея», помнится, нам с сестренкой читала мама, когда мы всей компанией уютно устраивались на диванчике в гостиной.
Тут же, как по заказу, объявили посадку. Мне только и оставалось, что налегке, без минимального багажа, только с паспортом в кармане, пройти в сектор отлета, успеть прикупить в свободной зоне легкий рюкзачок, чтобы было куда запихнуть зимнюю куртку, и махнуть рукой на прощание всем своим несбывшимся мечтам о Рождестве в Париже с синеглазой Соней.
Как говорится, с глаз долой – из сердца вон.
Глава 3
Самый долгий перелет
Признаться, это был мой первый столь длительный перелет, ведь, сказать по правде, я больше путешествую по доброй старой Европе, где страны размером с носовой платок, так что и дорога не занимает много времени. И вот я оказался запертым в салоне авиалайнера едва ли не на целые сутки! Ну а поскольку путешествие вышло чистым экспромтом, я не прихватил с собой никакого занятного чтения или банальнейших сканвордов, дабы скрасить уныние часов полета.
Впрочем, при всем при том все было вполне неплохо. Для начала нас попотчевали неплохим ужином, после чего я принялся довольно мирно размышлять о превратностях собственного бытия, в итоге придя к жизнеутверждающему выводу, что уж кому-кому, а мне грех жаловаться. Судите сами.
Я родился в счастливой и благополучной семье: мама – преподаватель МГУ, отец – владелец косметической фирмы «Сады Семирамиды» со множеством магазинчиков по всему свету, в одном из которых зарабатываем себе на чашку кофе с круассаном и мы с сестренкой.
Встретившись, полюбив друг друга и узаконив свои отношения, юные и прекрасные Жюль и Марго первое время жили на две страны: то в Москве, где отец не преминул по случаю открыть свой салон-магазин, то в Париже, где мама даже пару лет преподавала ботанику в местном лицее. И пусть отец по жизни несколько суховат в своих отцовских чувствах, зато наша дорогая мама любила и любит нас с сестрой Ольгой преданно и верно – за двоих.
Мы с сестренкой всегда были ее главным сокровищем. Мама рассказывала нам бессчетное количество сказок, выслушивала наши детские фантазии и давала свои скромные советы, а каждое лето непременно отвозила в деревню под Тамбовом, к своей маме – нашей любимейшей бабуле Варваре, которая была для нас настоящей энциклопедией жизни, обучая всему на свете: печь блинчики, разгадывать сны, петь матерные частушки и молиться Пресвятой Деве Марии.
Наверное, из-за нас, деток, в конце концов родители и развелись. Повторюсь: отец, педантичный и расчетливый француз, любил нас ровно настолько, насколько положено по статусу любящего отца, и ни на грамм больше. Именно потому его вечно раздражала готовность мамы едва ли не спать с нами в обнимку. Тем не менее развелись они мирно, оставшись добрыми друзьями. Напоследок отец отстроил маме двухэтажный домик в зеленой зоне Москвы, где мы и жили-поживали, ежегодно проводя в общей сложности ровно три месяца с отцом в Париже либо в совместных поездках с ним по миру.
Стало быть, сами видите – мою судьбу вполне можно назвать удачной. Всю жизнь я делал лишь то, что хотел. Трижды пытался получить высшее образование: на журфаке МГУ, на отделении прозы Литературного института и на актерском факультете ВГИКа. Отучившись год-другой и потеряв интерес к дальнейшему овладению знаниями, я легко забирал свои документы, продолжая куролесить по жизни.
