Она заплатила за двоих, и настроение у меня улучшилось. Я надеялась, что Зак меня заметит. Очень хотелось увидеть его физиономию и потренироваться смотреть сквозь него, как будто его и нет.
Старуха достала из сумки пакетик карамели. Одну карамельку положила в рот, а другую — в мою протянутую руку.
Конфетка оказалась кислющая, от каких морщишься. Старуха засмеялась, как ведьма. Будь я помладше, я бы испугалась. Теперь-то я, конечно, не верю в ведьм и прочие детсадовские вещи. Но на всякий случай выплюнула карамельку, как только она отвернулась.
— Сначала постреляем или поедем по тоннелю любви? — прищурилась она.
— Постреляем! — выпалила я. Не очень-то мне хотелось ехать с ней по тоннелю любви. С Линусом, парнем из моего класса, я бы не против, а с ней — спасибо, не надо.
Хоть старуха и заплатила за меня, в цель я не попала ни разу. Зато она почти ни разу не промахнулась! Как будто у нее в глазу был снайперский прицел. И как только одна лимонная карамелька заканчивалась, она быстро совала в рот новую! Я слышала, как конфетка катается у нее во рту: то цокает о зубы, то снова на язык.
За несколько минут старуха собрала целую кучу призов: стеклянную вазу, коробку шоколада и огромного медвежонка.
— Это тебе! — сказала она, всучив мне голубого медведя. Пару секунд вместо мигающих лампочек у меня перед глазами был только голубой мех.
Все это стало мне надоедать, хотелось сбежать подальше и от тетки, и от медведя. А вдруг мне сегодня и вправду везет? Вдруг Линус тоже здесь?
Я закрыла глаза и увидела Линуса:
У него темные волосы, немного вьются.
И веснушки.
И довольно-таки длинные ноги.
На вид он сильный (но не как этот урод Арнольд Шварцнеггер, конечно).
Он не очень высокий. (Если бы мне захотелось его поцеловать, то не пришлось бы вставать на цыпочки. Это ведь хорошо?)
Если хотите знать, он самый красивый парень в классе.
Я почувствовала руку на плече и чуть не подпрыгнула от счастья, но рука была не Линуса, а ее. Она протянула коробку шоколада, которую только что выиграла. Я съела несколько конфет, и мне так захотелось пить, что целое озеро бы выпила.
Она пошла за лимонадом, тут бы мне и сбежать. Хотя вышло бы глупо: пить-то хотелось ужасно.
И что вы думаете! Она вернулась с одной банкой.
— Пожалуйста! — старуха протянула ее мне.
Я пила, а она все сосала карамельку.
— А вы? — спросила я, когда на дне остался один глоток.
— Ну, если ты точно больше не хочешь… — не успела я ответить, как она схватила банку.
Тогда-то я и поняла, что денег у нее мало. Тогда почему она на меня тратилась?
Она тщательно протерла край банки: сначала рукой, потом платочком с розами. А потом одним махом допила лимонад.
— Пойду поищу воды, — сказала она и облизнула пересохшие губы. Жди меня здесь, хорошо? Я на минутку.
2. О бабочках в животе
Скоро она вернулась с призовой вазой, полной воды. Я тоже немножко отхлебнула. Голубой медведь исчез. Наверное, старушке он надоел, а может, она поняла, что я не в восторге от голубых медведей. Вскоре я увидела маленькую девочку, которая тащила с собой такого же.
Мы вместе пошли в тоннель привидений и на ковер-самолет. Потом я три раза прокатилась на американских горках, а старушка стояла и смотрела.
Сама она кататься не хотела, но за меня платила! Понимаете? Три раза! Зачем? Просто по доброте или хотела чего-то?
Как здорово, когда ты на самом верху! Когда вагончики уже взобрались на крутой подъем и подъезжают к пропасти. Медленно-медленно, так что весь город видно. Шпили церквей, небо и стаю ворон, которые роются в урнах.
А среди ворон — Зак. Адидас ухватил его за куртку и явно собирается вмазать. Что ж, Заку не впервой.
Но ему удалось вырваться, и оба скрылись за качелями «Викинг». Может, они просто в шутку боролись, откуда мне знать.
Я-то обрадовалась, что не придется смотреть, как его бьют. Мне от этого тоже как бы больно, от одного вида.
И вот мы подъехали к пропасти, и в животе защекотало. Все вверх тормашками, а в голове ни единой мысли. Желудок подлетает прямо к горлу, только и держись, чтобы не стошнило.
Сколько же можно лететь вниз?
Сколько нужно лететь вниз, чтобы попасть в низ?
Я вернулась, шатаясь из стороны в сторону.
— А теперь ты, наверное, хочешь на «Свободный полет»?
— Нет, спасибо, — отказалась я, еле сдержав тошноту. Бабочки в животе еще не успокоились.
— Ты почему такая бледная? — спросила она, наклонившись ко мне.
— Мне, наверное, домой надо, — даже подумать страшно, что будет, если меня стошнит. Прямо здесь.
— Но у нас же самое интересное осталось. Гвоздь программы.
— Мне надо домой… — я и подумать не успела, что это за гвоздь программы.
Она взяла меня за руку и потащила к автодрому. Я, конечно, могла вырваться, но было как-то жаль. Не каждый день тебя бесплатно катают в Грёнан!
Очередь оказалась длиннющая. Старушка чуть не лопнула от нетерпения. Похоже, автодром и впрямь был для нее гвоздем программы.
А я радовалась, что очередь — желудок тем временем успокоился.
— Обожаю машинки, — сказала старушка. — Но только быстрые. С полным приводом. Пусть даже дорога извилистая и скользкая.
— Ясно.
Мне даже думать не хотелось, каково оказаться с ней на такой дорожке.
— Ты когда-нибудь ездила на машине в Альпах? — спросила она.
— Нет, — мне и не хотелось.
— Нет ничего лучше! — продолжала она взахлеб. — Как будто летаешь!
Наверное, в эту минуту карамелька попала не в то горло. Никогда еще я не слышала такого кашля.
— Постучи по спине! — прохрипела она, и я стала стучать. Довольно сильно, чтобы кашель прошел. И тут я снова увидела Зака и Адидаса. Они шли мимо автодрома и, кажется, все еще ругались. Я спряталась за старушкину спину. Не заметили!
— Подержи, пожалуйста, мою шляпу, — она принялась рыться в сумочке. Позор, конечно, стоять с таким хламом в руках. Я спрятала шляпу за спину, надеясь, что в ней не водится мерзких насекомых.
Когда подошла наша очередь, живот уже успокоился. Риск нулевой.
Старушка направилась прямиком к красному автомобилю с самого края. Потом вдруг передумала и бросилась к желтому, в который садилась маленькая девочка с папой.
