Но, судя по всему, вчера он ее все-таки убедил.
Но в таком случае он должен был бы проснуться рано утром, чтобы насладиться своей победой, разбудить ее поцелуем и шутливым приглашением позавтракать в постели. Она отчетливо вспомнила его слова: Раз уж ты здесь, то можешь расслабиться и насладиться щедрым гостеприимством Берджесса.
Ну ладно, допустим, он просто крепко спал. Но шум, доносившийся из ванной, уж точно должен был разбудить его. Тогда почему он не присоединился к ней в душе? Джей никогда не упускал такой возможности. Он вошел бы в кабинку и сказал что-нибудь вроде: Ты оставила грязное пятнышко на спице. О! И вот здесь, на груди, тоже. Но, вероятно, ее громкая возня не потревожила его.
Пошевелился.
Ее желудок снова скрутили спазмы. Прокисший виски подступил к горлу, и она испугалась, что ее снова вырвет. Она с трудом сглотнула слюну и неуверенно позвала:
Ничего. Абсолютная тишина. Ни вздоха, ни сопенья. Никакого движения.
Ей стало страшно. Она словно приросла к полу, сердце бешено забилось. Наконец она стряхнула оцепенение, бросилась к кровати, схватила его за плечо и затрясла:
1
Рейли открыл дверь, затянутую ржавой сеткой. Жалобно взвизгнули дверные петли.
— Эй! Ты здесь?
— А где еще мне быть?
Рейли вошел в единственную комнату хижины. Деревянная дверь захлопнулась за ним, потеряв при этом очередной завиток отслаивающейся, когда-то красной краски. Внутри воняло жареной свининой и изгрызенным мышами армейским одеялом, покрывавшим узкую койку в углу.
Его глаза не сразу привыкли к сумраку, и старика он увидел только через несколько секунд. Тот сидел за трехногим столом, сгорбившись над кружкой кофе, как собака, охраняющая обглоданную кость, и таращился на покрытый рябью и мелькающими призрачными тенями экран черно-белого телевизора. Единственным звуковым сопровождением телевизионной картинки было потрескивание электрических разрядов.
— Доброе утро.
Старик гнусаво что-то пробормотал в ответ и кивнул на эмалированный кофейник, стоящий на плите.
— Садись. Сливки не предлагаю. Скисли.
Рейли перешагнул через трех охотничьих псов, неподвижно лежавших на полу, и подошел к холодильнику, втиснутому между древним буфетом, где хранились продукты, и чертежным столом, покрытым толстым слоем пыли и еще больше загромождавшим тесную хижину.
Ручка холодильника, похоже, отломалась уже не один десяток лет назад, но дверца открывалась при нажатии на мягкое резиновое уплотнение.
— Я принес тебе зубатку. — Рейли сунул газетный сверток на одну из ржавых проволочных полок и быстро захлопнул дверцу, чтобы вонь тухлятины не распространялась по комнате.
— Премного обязан.
— Всегда к твоим услугам. — Кофе, видимо, не раз перекипевший, по консистенции приблизился к патоке. Поскольку разбавить его было нечем, Рейли решил воздержаться.
Он взглянул на безмолвный телевизор.
— Надо бы настроить «усы».
— Дело не в антенне. Я выключил звук.
— Почему?
Старик только хмыкнул, давая понять, что не видит смысла в ответе. Он стал отшельником добровольно, с тех самых пор, когда пришел с «войны», правда, он никогда не уточнял, с какой именно. Свои отношения с прочими Homosapiens он свел к минимуму.
Они столкнулись с ним как-то в лесу, вскоре после того, как Рейли сюда переехал. Рейли пристально смотрел в глазки-пуговки мертвого опоссума, когда старик, с треском продравшись сквозь кусты, заявил:
— Даже не думай.
— О чем?
— Забрать моего опоссума.
Рейли бы и в голову не пришло дотрагиваться до раздувшегося, кишащего мухами и жутко воняющего трупика с голым розовым хвостом. Он поднял руки, демонстрируя свою капитуляцию, и отодвинулся, чтобы босой старик в грязных штанах на лямках смог беспрепятственно освободить добычу из металлических челюстей маленького капкана.
— Видел, как ты тут бродишь. Странно, что не попался в ловушку вместо опоссума, — проворчал старик.
Рейли и не подозревал, что по соседству с ним живет кто-то еще. Он предпочел бы полное уединение. Особенно не понравилось ему, что этот дед, судя по всему, следил за ним.
Старик с трудом поднялся — колени его скрипели и трещали, видно было, что боль досаждала ему, он скривился и приглушенно выругался. Держа тушку за хвост, старик оглядел Рейли с головы до ног, то есть с бейсбольной кепки и бородатого лица до кончиков туристических ботинок, и, завершив осмотр, выразительно сплюнул.
— Любой имеет право ходить по лесу. Только не трогай мои капканы.
— Не помешало бы знать, где именно они расставлены.
Потрескавшиеся губы старика растянулись в широкой ухмылке, обнажив почерневшие от табака обломки зубов.
— Не помешало бы? — Он захихикал, отвернулся. — Ты найдешь их, могу поспорить.
Еще долго после того, как старик исчез в густых зарослях, Рейли слышал его смех.
В последующие месяцы они несколько раз случайно сталкивались в лесу. Во всяком случае, для Рейли эти встречи были случайными. Он решил, что старик показывается, лишь когда сам хочет этого, и скрывается, когда не желает удостоить нового соседа даже ворчанием вместо приветствия.
Однажды жарким днем они встретились в ближайшем городке в дверях универсама. Рейли входил в магазин, а старик выходил оттуда. Они кивнули друг другу. Через некоторое время, покидая универсам с пакетами продуктов, Рейли заметил, что старик сидит на тенистой веранде у входа и обмахивается соломенной шляпой. Повинуясь внезапному порыву, Рейли выдернул из пакета банку холодного пива и бросил старику. Тот, проявив поразительную реакцию, поймал ее одной рукой.
Рейли сложил покупки в кузов пикапа и забрался в кабину. Подавая пикап задним ходом, он заметил, что старик следит за ним с нескрываемым подозрением, но пиво все же открыл.
На следующее утро раздался резкий стук в дверь. Это случилось впервые, и Рейли насторожился. На пороге стоял старик со щербатой керамической миской в руках, в которой колыхалось сырое мясо какого-то животного. У Рейли возникли опасения, что эту падаль отвергла даже троица стариковских псов.
— За пиво. Не люблю оставаться в долгу, — сказал старик и буквально воткнул миску в руки Рейли.
— Спасибо. — Гость развернулся и начал спускаться по ступенькам. Рейли окликнул его: — Как вас зовут?
— А кто интересуется?
— Рейли Гэннон.
Старик заколебался, затем проворчал:
