Следующие несколько недель Генри переезжал из одного города в другой, неотступно следуя за «Девушкой из Брайтона». Трудно сказать, был ли он счастлив или горько страдал. С одной стороны, мучительно было сознавать, что Элис так близко и в то же время недоступна; с другой — он не мог не признать, что давно уже так отлично не проводил время.
Он рожден для такой жизни! Судьба поместила Генри в скучную лондонскую контору, но истинная радость для него — свободно колесить по всей стране, вот так, как сейчас. В его душе проснулись цыганские наклонности, и даже явные неудобства гастрольной жизни обрели своеобразную прелесть. Ему нравилось пересаживаться с поезда на поезд, останавливаться в незнакомых гостиницах, а больше всего — наблюдать за ничего не подозревающими ближними, словно за толпой суетливых муравьев.
Это, пожалуй, и есть самое приятное в работе сыщика. Хорошо Элис рассуждать о шпионстве и подглядывании, но если посмотреть непредвзято, что тут такого ужасного? Ведь это своего рода искусство! Чтобы успешно шпионить и подглядывать, нужен ум и особый талант к переодеванию. Нельзя просто так, ни с того ни с сего сказать себе: «Вот возьму и буду шпионить». Если не скрываться, вас немедленно заметят. Нужно уметь надевать личину. Нужно быть одним человеком в Брайтоне и совершенно другим — в Халле, особенно если вы, как и Генри, общительны и вам нравится вращаться в артистической среде.
Генри всю жизнь был без ума от театра. Знакомство с актером, хоть бы даже и на десятых ролях, приводило его в восторг. Обитавший у них в пансионе отставной актер на роли подростков всегда мог получить от него шиллинг за рассказ о том, как в очередном городишке во время очередных гастролей вышел на сцену и спас спектакль от провала. А теперь Генри постоянно находился в обществе актеров, да еще каких актеров! Имя Уолтера Джелиффа гремело, еще когда Генри учился в школе, а Синди Крейн, баритон, и другие участники немаленькой труппы славились на весь Лондон. Генри из кожи вон лез, лишь бы стать своим в этой компании.
Познакомиться не составило труда. Исполнители главных ролей всегда останавливались в лучшей гостинице, и Генри селился там же, благо все расходы оплачивало начальство. Своевременная порция виски с содовой замечательно помогает перебросить мост от полной отчужденности к нежнейшей дружбе. Особенно легко на эту уловку поддавался Уолтер Джелифф. В каждом следующем городе Генри представал перед ним в новом обличье, и актер каждый раз охотно шел ему навстречу.
На шестой неделе гастролей Уолтер Джелифф наконец-то произвел его из просто знакомых в почти что друзья и пригласил зайти к нему в номер, выкурить сигару.
Генри был польщен и обрадован. Джелиффа постоянно окружали поклонники, так что приглашение было более чем лестным.
Генри раскурил сигару. Друзья Джелиффа по клубу «Зеленая комната» единодушно считали, что его сигары подпадают под действие закона о запрете на ношение опасного оружия, но Генри выкурил бы подарок от такого человека, будь это даже капустный лист. Сыщик попыхивал дымом, вполне довольный жизнью. На сей раз он был переодет отставным полковником из Индии и похвалил букет сигары с изысканной старосветской учтивостью.
Уолтер Джелифф как будто остался доволен комплиментом.
— Вам удобно? — осведомился он.
— Вполне, спасибо, — ответил Генри, поглаживая серебристые усы.
— Отлично. А теперь скажите, старина, — за кем из нас вы следите?
Генри чуть не проглотил сигару.
— О чем вы?
— Да бросьте, — отмахнулся Джелифф. — Передо мной-то не притворяйтесь. Я знаю, что вы сыщик. Вопрос в том, за кем вы наблюдаете? Вся труппа теряется в догадках.
Вся труппа! Они теряются в догадках, вот как! Дело плохо. До сих пор Генри представлял себя кем-то вроде ученого, исследующего под микроскопом каплю воды с ее крохотными обитателями, а они, оказывается, тем временем наблюдали за ним самим.
Удар был сокрушительный. Если Генри чем и гордился в жизни, так своей непревзойденной маскировкой. Пускай он не очень-то ловок, пусть даже туповат, зато уж маскироваться умеет, как никто! У него в запасе имелось несколько разных личин, одна другой непроницаемее.
Вот идете вы по улице, а навстречу — типичный коммивояжер, вертлявый и деловитый. Чуть погодя налетаете на бородача-австралийца. Чуть позже некий отставной полковник вежливо интересуется, как пройти на Трафальгарскую площадь, а еще немного времени спустя молодой хлыщ попросит у вас огоньку. Заподозрите ли вы, что все эти несхожие между собой личности на самом деле — один и тот же человек?
Безусловно, заподозрите.
У себя в пансионе Генри, сам того не зная, приобрел в глазах горничной репутацию завзятого шутника. Сыщик приспособился испытывать на ней свою маскировку. Он звонил в дверь, справлялся о хозяйке пансиона, а как только Белла уходила ее позвать, взбегал по лестнице в комнату. Там он возвращал себе обычный облик и, беспечно напевая, спускался к ужину. Тем временем в кухне Белла доверительно рассказывала кухарке, что «мистер Райс пришел и опять так смешно вырядился».
Генри во все глаза уставился на Уолтера Джелиффа. Комик с любопытством его рассматривал.
— Вы сейчас выглядите лет на сто. Кем на сей раз представляетесь? Куском рокфора?
Генри торопливо глянул в зеркало. Да, он и впрямь смотрится стариком. Должно быть, перестарался с морщинами на лбу. Не то столетний старичок, не то сильно потрепанный девяностолетний.
А Джелифф продолжал:
— Если бы вы знали, как деморализуете труппу! Бросили бы вы это дело, очень вас прошу. Вообще они ребята спокойные, тихие, а теперь как с цепи сорвались. Только и делают, что заключают пари: в каком виде вы предстанете в следующем городе. И зачем вы все время меняете облик? Шотландцем в Бристоле вам было очень хорошо. Мы все просто восхищались. На этом бы и остановились, так нет! В Халле вы прилепили себе какие-то чахлые усишки, да напялили твидовый костюм — ну куда это годится? А впрочем, это все в сторону. Мы живем в свободной стране. Пришла вам блажь уродовать себя — что ж теперь поделаешь, закон вроде не запрещает. Я другое понять хочу: за кем вы следите, Билл? Ничего, если я стану звать вас Биллом? Ребята вас так прозвали: Ищейка Билл. Так кто ваш объект?
— Не важно, — сказал Генри.
Еще не договорив, он понял, что ответ неудачный, однако ни на что более остроумное у него не хватило душевных сил. На коллег, ругавших его за тупость, Генри не обижался, понимая, что людям свойственно поддразнивать ближних; но сейчас его запросто разоблачили посторонние штатские, и это потрясало самые основы мироздания.
— Нет, важно, — возразил Джелифф. — И еще как важно! Тут замешаны большие деньги. Мы устроили тотализатор — кто правильно угадает имя, получит всё. Ну скажите: кто он?
Генри встал и направился к двери. Невозможно выразить словами всю глубину его чувств. Даже у сыщика на побегушках есть профессиональная гордость. Известие, что на его счет уже заключают пари, ранило Генри в самое сердце.
