«Тайфун» наоборот
Боевые действия на центральном участке советско-германского фронта в начале 1942 года можно назвать войной за коммуникации. Красная Армия, наступая, продвигалась очень неравномерно: там, где оборона немцев опиралась на крупные автомобильные и железнодорожные магистрали, наступление, как правило, резко замедлялось и превращалось в медленный и кровопролитный штурм вражеских позиций.
К первым числам января сложилась довольно благоприятная для окружения группы армий «Центр» конфигурация линии фронта. Главным образом это произошло из-за неравномерного продвижения советских частей: в одних местах удавались глубокие и опасные для немцев прорывы, в других районах противнику удавалось контролировать обстановку, парируя удары советских частей и планомерно отступая. Так, на южном крыле Западного фронта мощная в пехотном отношении 10-я армия в первых числах января пробила глубокий прорыв между Калугой и Белевом. Противник был отброшен с его оборонительной линии на правом берегу Оки. 2-я танковая и 4-я армии вермахта, отходя в противоположенных направлениях, утратили взаимодействие, а советский прорыв на их стыке принял угрожающие размеры. В прорыв вошел и 1-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерал-майора П.А. Белова. Немецкая линия обороны здесь полностью рассыпалась, остатки немецких подразделений, беспорядочно отступая, пытались уйти из-под удара. Генерал-лейтенант Ф.И. Голиков, командовавший на тот момент 10-й армией, позднее описывал положение следующим образом:
«…Теперь севернее Белева, вплоть до Калуги, у противника зияла широкая брешь, «чистый» прорыв обороны по всему фронту и на глубину до Сухиничей. Накануне, т. е. 30 декабря, войска 50-й армии взяли Калугу. А до этого — Перемышль, Лихвин.
27 декабря корпус Белова при участии переданной от нас 75-й кавалерийской дивизии В.А. Канинского овладел Козельском. Здесь же рядом действовали 239-я и 324-я стрелковые дивизии 10-й армии, а южнее вышла на Оку 323-я.
Для войск левого крыла Западного фронта в связи с такой обстановкой открылись большие возможности. У противника на значительную глубину здесь не имелось ни оперативных, ни тактических резервов, а то, что гитлеровское командование перебрасывало в район Вязьмы и Сухиничей из Германии и Западной Европы, пока не представляло собой ничего цельного и компактного. Это были лишь отдельные головные эшелоны разного рода частей и дивизий.
Западный фронт, прорвав оборону группы армий «Центр» от Калуги до Белева, блестяще завершил этап контрнаступления войск своего левого крыла и получил возможность перейти в общее наступление для осуществления плана окружения главных сил этой группы армий…»[1].
К сожалению, красиво и громогласно звучащий последний абзац цитаты мало совпадает с действительностью, так как месяц ожесточенных боев не прошел для наших подразделений впустую: потери личного состава в наступательных боях оказались крайне высокими — численность многих стрелковых дивизий 10-й армии уменьшилась более чем в два раза: к примеру, 330-я стрелковая дивизия, освободившая город Киров, насчитывала всего 1100 активных штыков. Это же можно сказать и о дивизиях 50-й армии, изрядно потрепанных в ходе декабрьских боев за Калугу. Многократного превосходства советской стороны в живой силе на направлении главного удара, необходимого для уверенного прорыва, поначалу создать не удалось.
Наступательный порыв 10-й армии завершился окружением основной части 216-й пехотной дивизии противника во главе с командиром в населенном пункте Сухиничи[2], а также захватом города Киров и железнодорожной станции Фаянсовая, в результате которого оказался перехвачен участок железной дороги Брянск — Вязьма. Правофланговая 325-я стрелковая дивизия 8 января освободила от немцев город Мосальск (в этот же день эта дивизия была временно переподчинена 1-му гвардейскому кавалерийскому корпусу). Вскоре советские части вышли на дальние подступы к Варшавскому шоссе на дистанцию в несколько километров, где столкнулись усилившимся сопротивлением противника.
Противник в это время искал решение своей проблемы, заключавшейся в малочисленности войск, образовывавших вновь создаваемую линию обороны вдоль автомагистрали. Еще в конце декабря 10-ю моторизованную дивизию, участвовавшую до этого в оборонительных боях в районе города Болхов северо-западнее Орла, было решено перебросить на «затыкание» бреши в район Мосальска. Однако, так как из-за крупных потерь в автотранспорте дивизия уже не была полностью моторизованной частью, она, как и большинство мобильных подразделений противника в этот период, была «разорвана» на две группы, действующие независимо друг от друга. Наиболее крупная и за счет других подразделений дивизии полностью моторизованная группа, которую в дальнейшем мы и будем именовать 10-й моторизованной дивизией, отправилась по железной дороге через Брянск на Рославль, куда ее основная часть прибыла днем 31 декабря. 1 января нового, 1942 года 41-й моторизованный полк, главные силы мотоциклетного батальона, 3-я рота 10-го саперного батальона, все, кроме одной, роты 10-го противотанкового дивизиона, а также 10-й батальон связи мчались на полном ходу по Варшавскому шоссе из района Рославля в полосу 40-го танкового корпуса. Корпус под командованием генерала танковых войск Штумме быстро растягивался тонкой завесой на свежесоздаваемой оборонительной линии. В начале января в воздухе над районом шоссе активизировалась штурмовая и бомбардировочная авиация немцев. Пикирующие бомбардировщики противника давно отточенной тактикой, тесно взаимодействуя с войсками на земле, поддерживали их оборону и обеспечивали серьезное прикрытие контратак. Эти удары с воздуха помогали удерживаться на поле боя против атак советских войск, часто имевших в бою крупное численное преимущество. Одним из опорных аэродромов противника в этом районе был аэродром у поселка Шайковка, за который вскоре разгорелась ожесточенная схватка, о которой будет рассказано несколько ниже.
