Поначалу я не рассердился. Думал, что произошла всего лишь формальная ошибка.
— Каждый из поступков в отдельности отмечен правильно, — заметил я вполне дружески. — Однако должен указать на неточность. Да-да, все мы то и дело совершаем подобную оплошность: записи попали не в ту графу, в которой должны были оказаться. Остается лишь надеяться, что промахи такого рода случаются нечасто.
Ангел повернулся и посмотрел с возмутительным спокойствием и предосудительной уверенностью в собственной правоте.
— Ошибка невозможна, — бесстрастно заявил он.
— Невозможна? — вскричал я. — Ах вы невежественный…
Он устало вздохнул и захлопнул реестр.
Я настолько рассердился, что попытался выхватить книгу, но, непонятно почему, тут же начал падать. Слабый свет внизу становился все ярче, а вскоре огни Лондона с бешеной скоростью помчались навстречу. Еще немного, и я рухнул бы на шпиль Большого Бена. Несколько судорожных движений помогли избежать страшной участи и шлепнуться в реку.
В этот момент сон оборвался.
С тех пор усталое печальное лицо ангела так и стоит перед глазами. Избавиться от воспоминания почему-то никак не удается.
Возможно, было бы правильнее не тратить деньги на всякие глупости, а просто раздать их бедным, ничего не прося взамен. Способна ли та ничтожная часть нашего состояния, которую мы бездумно швыряем в ящик для пожертвований, удовлетворить непрактичного идеалиста, предложившего отказаться от финансового благополучия в пользу неимущих? Остается лишь пожать плечами.
Автор тревожится о своих инвестициях
Что, если милосердие — Это лишь слабая уступка совести, своего рода недорогая страховка на тот крайний случай, если вдруг окажется, что иной мир все-таки существует? Вдруг благотворительность отдает Господу только то, без чего мы запросто обходимся?
Вспоминаю, как одна леди занялась генеральной уборкой и решила избавиться от хлама. Акцию она назвала «Дар фонду чистого воздуха». В кучу ненужных вещей одна из дочерей положила и костыли, которые с незапамятных времен обретались на чердаке. Леди снова их вытащила.
— Нет, это выбрасывать нельзя, — заявила она. — Как знать, вдруг еще пригодятся?
Другая леди однажды собралась на маскарад. Не смогу сейчас точно назвать благотворительный фонд, однако прекрасно помню, что каждая из дам, сумевших продать больше десятка билетов, получала благодарственное письмо от возглавлявшей организацию герцогини. Билет стоил двенадцать фунтов шесть пенсов; в цену входили легкие закуски и весьма основательный ужин. Должно быть, из всей суммы бедным достались те самые шесть пенсов, во всяком случае, их парадная часть.
— Не кажется ли вам, дорогая, что декольте могло бы выглядеть более скромным? — обратилась к только что вошедшей участнице благотворительного собрания одна из приятельниц.
— Боюсь, вы заблуждаетесь, — возразила леди. — Все мы должны стараться во имя высокой цели. Разве не так, милочка?
Право, мы жертвуем на благотворительность столь солидные суммы, что остается лишь удивляться, как и почему на свете до сих пор живут бедняки. Впрочем, хорошо, что подобные люди еще существуют. Что бы мы без них делали? Наши голубоглазые девочки в пушистых шубках! Наши розовощекие сквайры! Если бы не нищие, мы бы так и не узнали об их бескорыстной щедрости. А добродетель? Разве нам удалось бы проявить ее во всей полноте? Пришлось бы помогать друг другу. Но друзьям принято дарить дорогие подарки, а шиллинг-другой в пользу бедных позволяет сразу почувствовать себя добрым самаритянином. Провидение предусмотрительно обеспечило нас нуждающимися согражданами.
Дорогая леди Щедрость! Разве вам ни разу не приходило в голову поблагодарить судьбу за то, что рядом живут обделенные судьбой собратья? Те самые чистенькие, благодарные бедняки, которые низко кланяются и нараспев уверяют, что Господь воздаст сторицей. Остается лишь надеяться, что жестокое разочарование обойдет вас стороной.
Знакомый викарий из Ист-Энда однажды с хитрой улыбкой рассказал, как к нему явилась нарядная особа и настойчиво потребовала показать, где прячутся нищие. Они сели в элегантный экипаж и поехали по убогим улицам. Леди заходила в хижины и раздавала подарки. Перед одним очень грязным и узким переулком возница в нерешительности остановился.
— Простите, миледи, — обратился он к госпоже. — Здесь карета не поместится.
Благодетельница вздохнула.
— Что ж, к сожалению, придется проехать мимо, — заключила она.
Великолепные гнедые кони помчались дальше.
Боюсь, что там, где царствует нищета, вряд ли остановится принадлежащая леди Щедрость великолепная упряжка. Улицы настолько узки, что проскользнуть по грязным мостовым сможет лишь скромная, едва заметная сестра Жалость.
Я задал неизбежный вопрос:
— Но если благотворительность не приносит пользы и поверхностным отношением к проблеме усугубляет зло, что же, по вашему мнению, следует делать?
Мыслитель вопрошает
— Если бы на земле воцарилась Справедливость, то потребность в подаяниях отпала бы сама собой, — ответил викарий.
— Но помощь ближнему доставляет огромное удовольствие, — настаивал я.
— Да, — согласился собеседник. — Лучше давать, чем получать. Я немало думал о тех, кто вынужден принимать помощь. Идеал мой далек, и нам предстоит вместе преодолеть нелегкий путь.
II
Философия и демон
Говорят, философия — это искусство создавать проблемы окружающим. Самым глубоким философом из всех, о которых мне довелось слышать, оказалась дама. Ее доставили в лондонский госпиталь со зловещим воспалением и отеком ноги. Хирург поспешно осмотрел больную и пришел к неутешительному выводу. Надо заметить, что человеком он был прямым.
— Придется отрезать, — лаконично приговорил он.
— Неужели всю?
— К сожалению, целиком, — не оставил надежды доктор.
— А других методов не существует?
— Это ваш единственный шанс, — пояснил хирург.
— О, слава Богу, что это случилось не с головой! — воскликнула леди.
Бедняки обладают серьезным преимуществом перед нами, благополучными обывателями. Судьба дарит им неограниченные возможности для занятий философией. Как-то раз мне довелось присутствовать на ужине, устроенном благотворителями для поденщиц. После трапезы мы решили повеселить гостей. Одна молодая дама, считавшая себя мастером хиромантии, взялась определять судьбу по линиям на ладони. Однако первая же натруженная рука привела чувствительную особу в глубокое уныние.
— Вас ждет серьезная неприятность, — сообщила предсказательница пожилой служанке.
Спокойное лицо осветилось улыбкой.
— Неужели только одна, милочка?
