И, наконец, в-третьих, он безуспешно пытался последовать совету доктора Брега, практиковавшего в Академии хардеров. Брег обычно советовал курсантам, имевшим неосторожность обратиться к нему за помощью: “Самый лучший способ отвлечься от боли или от проблем — это плюнуть на всё и забыть!.. Надо просто вспомнить что-нибудь хорошее — либо из того, что у вас было в прошлом, либо из того, что вас может ожидать в будущем. Улыбнитесь, засмейтесь — и вам сразу станет легче!”… А в завершение приема доктор неизменно декламировал рифмованного уродца, порожденного им еще в молодости в тайных поэтических потугах: “Смейтесь, работая, словно рабы! Смейтесь, когда вам плохо! И под тяжелой ношей судьбы смейтесь последним вздохом! Смех — панацея от множества бед и от болезней тоже… Вы на удары жизни в ответ плюньте ей смехом в рожу!”… Но почему-то советы Брега не помогали — во всяком случае, Лигуму. Может быть, он просто не то вспоминал? Ведь не может же быть, чтобы у него не было в прошлом и не предвиделось в будущем и тени чего-нибудь хорошего!.. Взять хотя бы, например, ежеутренний кросс в Академии. Ну, вспомни, вспомни: лучи солнца только начинают пробиваться сквозь путаницу ветвей, под которыми ты бежишь, размеренно вдыхая и выдыхая чистый и душистый воздух; ноги твои упруго отталкиваются от слоя прошлогодней листвы на тропинке, и тело твое такое легкое, что ты не ощущаешь его, как на большой глубине под водой; потом лес заканчивается, и ты взбегаешь на крутой косогор, откуда открывается великолепная панорама луга, реки и далеких синих гор, и ты тогда непоколебимо веришь в то, что всё это навсегда принадлежит тебе и что всё у тебя будет хорошо, а потом ты опускаешься на корточки, чтобы напиться прозрачной воды из ключа, бьющего из-под большого гладкого камня, поросшего мхом, и вода там такая ледяная, что от нее начинают ныть зубы…
Это было ошибкой, и Лигум невольно скривился от нового приступа сверлящей боли.
Когда болят зубы, нельзя вспоминать о холодной воде.
Ладно, прошлое мы оставим в покое, а вот что хорошего сулит нам будущее?..
Но в этот момент в Кабине прозвучал скрипучий голос информатора:
— В ответ на запрос уведомляю, что ближайшая зубоврачебная клиника находится в двух кварталах от места расположения данной Кабины. Вывожу на табло маршрут необходимого перемещения…
Вот и ответ на твой вопрос — ничего хорошего в ближайшем будущем тебя не ждет. Прямо как в незапамятные курсантские времена, когда Наставник, глядя с едва уловимой насмешкой тебе в глаза, сообщает: “Ваш рапорт о предоставлении вам внеочередного увольнения в город, курсант Лигум, рассмотрен начальником Академии, и вопрос решен положительно. Никакого увольнения вам не будет!”… Так что запоминай маршрут к месту предстоящей тебе казни, хардер Лигум, и ликуй — сегодня же Всеобщий День Радости!.. А когда будешь испускать последний вздох в зубоврачебном кресле, не забудь истерически заржать на манер древних даков!..
Лигум вздохнул и, потирая больную щеку, покинул Кабину. Чувствовал он себя при этом так, как чувствует себя солдат, устремляющийся из спасительного окопа в атаку в полный рост под ураганным огнем противника…
Клиника оказалась небольшой и уютной. Народу в приемной было немного, и Лигум решил не пользоваться своим Знаком. Он запустил автомат комп-регистратора и добросовестно ответил на все его вопросы, за исключением своей профессии — тут он поставил стыдливый прочерк. Не хватало, чтобы компьютер в панике созвал прямо в вестибюле консилиум из всего наличествующего персонала для обслуживания столь почетного посетителя!..
Помигав индикаторами, автомат выплюнул в руку Лигуму силикетовую карточку, на которой значилось: “Доктор Слав Рябцев, кабинет № 6”. По пандусу-эскалатору Лигум вознесся на второй этаж, где находился искомый кабинет, и тут испытал легкий шок.
Приемная доктора Рябцева была полна народу. Кого тут только не было!.. Старцы с библейской внешностью и вызывающе раскрашенные девицы, солидные господа в галстуках и оборванцы в дырявых штанах, вяжущие на спицах старушки и дети, сражающиеся в компьютерные игры… В общей сложности, человек пятнадцать, объединенных нервным ожиданием своего череда взойти на зубоврачебную голгофу.
Делать было нечего. Лигум возвел глаза к небу (мысленно — ведь, как когда-то говорили французы, “ля ситюасьён оближ”<Положение обязывает (фр.)>) и осведомился (вслух), кто здесь будет крайним. Узнав, что он должен держаться за модной дамочкой с оранжевой макушкой и зелеными висками, за которой “вроде бы занимали еще двое, но они куда-то отошли и, может быть, еще подойдут”, Лигум упал в сочувственные объятия ближайшего свободного кресла и тут же пожалел об этом. Потому что слева от него оказался словоохотливый старик с древним слуховым аппаратом и, видно, с филологическими наклонностями, потому что во всеуслышание сразу же прочел Лигуму небольшую лекцию на тему: “Как правильнее спросить: “кто последний” или “кто крайний” в очереди?” (при этом, конечно же, выяснилось, что молодой человек “неправильно утрирует” понятие “крайний”, потому как первый в очереди — тоже крайний, только с другого края). А напротив хардера сидела женщина с десятилетним мальчиком, который размазывал по лицу слезы и время от времени принимался жалостно шмыгать носом и тихонько ныть, страшась пытки, ждущей его за дверью кабинета. Женщина же не нашла ничего лучшего, как поставить Лигума в пример сынишке, приговаривая: “Смотри, какой дядя молодец, он ничего не боится, не то что ты, трусишка!” — и хардеру волей-неволей пришлось, как любому мало-мальски порядочному эталону, делать вид, что он вообще случайно попал в эту приемную…
Так он и просидел почти сорок минут, выслушивая, с одной стороны, пространную информацию филологического старика о том, сколько раз в жизни ему приходилось обращаться к дантистам и по каким именно поводам, а с другой — демонстрируя мальчику бесстрастную мужественность Человека-Не-Боящегося-Зубных-Врачей. К счастью, доктор Рябцев обслуживал пациентов весьма энергично, и черед Лигума проследовать в кабинет наступил раньше, чем он успел посоветовать старику заткнуться, а мальчишке — никогда в жизни не верить выражениям лиц окружающих…
К удивлению Лигума, доктор Рябцев оказался очень приятным человеком лет сорока, и из нагрудного кармана его яично-желтого комбинезона вовсе не торчали стальные клещи. И его медсестра-ассистентка была миленькой девушкой с нежной улыбкой и выразительными глазками. Усадив хардера в кресло, которое вызвало у Лигума воспоминания об электростуле, некогда применявшемся в Америке для казни преступников, Рябцев принялся вплотную изучать его челюсти. При этом он говорил почти безостановочно.
…Что ж, зубки у нас неплохие, очень даже неплохие, но вот клычок вас подвел, и его за это надо слегка наказать, ха-ха-ха… удалить бы его надо, проказника! А то, знаете ли, так всю жизнь и будете мучаться… Есть такие вещи, на которые надо решаться сразу: или — или… Это как лишение своей подружки девственности… вы уж, ради Бога, простите меня за скабрезность, Мадлена, но мне этот образ кажется наиболее подходящим в данном случае… Здесь больно? А здесь? Ну что ж, я так и думал… А вы знаете, молодой человек, какой зуб у человека обычно болит сильнее всего? Первый, говорите? Хм, с чувством юмора у вас обстоят дела намного лучше, чем с вашим верхним коренным, который придется заменять имплантантом… Но вы не угадали. Сильнее всего у человека болит так называемый “зуб мудрости” — когда он режется, а поскольку это происходит примерно к сорока годам, то, вопреки вашему предположению, это не первый, а, наоборот, последний из наших зубиков!.. Мадлена, приготовьте мне стандартный наборчик для имплантации, будьте любезны!.. А вы, молодой человек, чтобы не скучать в ожидании, пока мы будем мешать физрастворчик, попробуйте отгадать мое полное имя, если я — Слав… Ростислав? Или Ярослав? А может быть, Вячеслав? Ладно, не ломайте напрасно голову, все равно ни за что не угадаете!.. Потому что я… Мадленочка, дорогуша, что это вы так впились глазками в пациента? Смотрите, не влюбитесь, а то лишусь я тогда своей верной помощницы, ха-ха-ха!.. Шучу, конечно же, шучу!.. Так вот, молодой человек… кстати, откройте свой ротик… зовут меня — Изяслав, это редкое древнеславянское имя, его почему-то мало кто запоминает с первого раза, так что приходится все время сокращать до простого Слава, а это, согласитесь, звучит совсем по-другому, верно?.. Сейчас мы вам кое-что введем, чтобы было не больнее, чем бывает слону от комариного укуса… Мадленочка, приготовьте-ка нам пять кубиков дейтезола для безыгольной инъекции!.. Кстати, а как ваше имя, молодой человек? А то я смотрю: в карточке комп-регистратор почему-то пропустил его, оставив только фамилию… Как вы сказали? У вас нет имени? Только фамилия? Но ведь так не… Постойте, постойте!.. А вы, случайно, не?..
