– И охота вам Алексей, говорить всякие гадости на ночь!- посетовала баронесса. -Особенно когда есть нечего...
– Знаете Ирина Андреевна, когда я слушаю вас с закрытыми глазами, мне представляется такая старушка в парике с буклями...
– Помилуйте Алексей Леонидович, неужели вы хотите, чтобы я изьяснялась как торговка на вокзале? Или мужик в трактире? Нельзя же голубчик в конце-концов так ... не уважать себя!
– Нисколько не сомневаюсь что вы правы и все же, путь нам предстоит долгий, а с вашими манерами нас арестуют в первом же селе, какие-нибудь радетели пролетарской революции.
Ирина Андреевна долго молчала.
– Я попробую, но и вы мне должны пообещать что-то...
– Все что пожелаете, баронесса!
– Раз так, расскажите о себе? Так и время скоротаем, а то есть очень хочется... - с обезоруживающей откровенностью сказала она.
– Простите великодушно. - я старался удержаться на уровне, -Боюсь вам не понравится, как я это буду делать, поскольку язык мой не привычен к дамскому обществу.
– Я это давно заметила! - перебила она, улыбка тронула ее бледные от холода губы. -И глубоко ценю вашу самоотверженность, хотя мужчины всегда стараются показать что все произошло случайно, и они вовсе не такие, какими их хотят видеть женщины.
– Сдаюсь, сдаюсь! - я прочистил горло перед своим рассказом.
– Отец мой из обедневшего дворянского рода Ростовых, за заслуги перед Отечеством был пожалован милостью Государя Императора Александра III чином и пенсией по выходу с государственной службы, а также детям его было дано высочайшее соизволение обучаться бесплатно на территории Российской Империи.
Тут я замолчал, вытащил из кармана щепоть табаку, понюхал...
– Так я закончил Петербургский Университет и стал дипломированным инженером- механиком, но ослушаться отца своего не посмел, и по его протекции был послан на стажировку в Московскую уголовную полицию, о чем право-же нисколько не жалею.
– Вспомнила! - оборвала его воспоминания баронесса. -Вы принимали участие в расследовании покушения на Столыпина! Я была гимназисткой, но прекрасно помню ваш портрет в "Ведомостях", там вас называли героем и восходящей звездой сыска. Вы арестовали их всех? Нет, нет ! Я вспомнила, они все были убиты! Так это вы?! Молчите!
– Я и не собираюсь оправдываться! Это всё вы, ах-ах, наро-од, шарман! Блоху подковал! Ломоносов Михайло Васильевич - незаконный сын князя Гагарина...
– Голицына!- поправила тихо баронесса.
– Тем более!
– А дальше?- спросила Ирина Андреевна.
– Что, дальше?
– Вы не закончили ...
– А-а, ну хорошо, только нечего особо рассказывать, тогда же в 1905 эта уголовная шваль приговорила меня, а убили мою жену...
– Простите, я не хотела...
– Уже десять лет прошло, иногда я не могу вспомнить ее лица.
– Вы хотите сказать, это сделали революционеры?
– Нет, то что сказал. В Октябре 1917, всего восемь месяцев назад, город наводнило громадное количество криминала всех мастей, со всех концов России. Откуда они знали, о том что вскоре должно было произойти? В феврале такого не было. Откуда они знали, что их бандитский вождь Ленин переедет в Москву? Бог весть... Они перекрыли заградительными отрядами все дороги на Москву и Питер и устроили голод. Потом они сказали что виноваты в этом крестьяне, и послали продотряды отнимать хлеб, у всех кто его имел. Крестьянам они сказали что во всем виновата буржуазия, то есть все, кто более или менее походит на человека. Теперь горожане стреляют мужиков, мужики - горожан, и все вместе - нас!
– Значит, выхода нет? - спросила баронесса.
– Разве что чудо! - я пожал плечами.
Май 1992 (Влад)
– Алла-а, рахман иль рахи-и-м! - орал Мишка, пока мы скакали по кочкам к лесу.
– Заткнись дурак, язык откусишь! - подумал я, и в это время Мишель замолчал.
– Неужели попал? - спросил я вслух.
Что-что, а ориентировался он быстрей чем я.
– Вот гад! - завопил он и рассмеялся, но в следующее мгновение замычал треснувшись головой о крышу машины. Мы врезались в кусты, я старался держать 40 км/ч., молясь чтобы не встретилось дерево толще чем те, что мы сейчас подминали. Погоня поотстала, видимо они соображали куда это мы собрались. Пути не было, была только маленькая надежда что мы тоже чего-то стоим. Быстро темнело.
– Слева, слева!- заорал неожиданно Мишка, я сбросил скорость пытаясь понять, о чем это он.
– Дорога слева!- надрывался напарник.
Дорога оказалась чуть-ли не медвежьей тропой, но кто-то по ней ездил на телеге не далее как сто лет назад. Несколько раз я останавливался и глушил мотор, мы слушали и никак не могли услышать шума двигателей преследующих нас джипов.
– Хорошо научились делать!- подумал я .
– Не слышно...- сказал Мишка распаковывая пачку сигарет.
– Ветерок в ту сторону...
– Убедил.- сказал он засовывая пачку назад -Поехали!
В это время со стороны откуда мы приехали, появился явственный шум моторов.
– Нашли таки!- подумал я.
– Ты когда думаешь, рот закрывай!- посоветовал Минька, и мы понеслись...
Уже не имело смысла в скрытом передвижении. Наш мотор ревел как бешеный слон. Мы, то взлетали вверх, то плюхались вниз. Уже совсем стемнело, фары высвечивали узкий коридор с арками гнувшихся над дорогой деревьев. Потом вспоминая это, я никак не мог понять, что заставило меня остановиться. Дорога уперлась в широкую канаву заполненную водой. У нас еще было время осмотреться, что мы и сделали. Ширина ее была около четырех метров, и она уходила направо и налево в неизвестность. Следует думать что мужик на телеге утонул тут же, вместе с лошадью. Я подобрал сук примерно метра три и попробовал дно. Дна не было.
– Будем прыгать?- подошел Мишка.
– Придется.- сказал я. -Ты первый!
– Как чуть-что, так я первый. - забубнил он.
– Ладно, садись за руль, дуракам говорят счастье!
Шансов у нас не было, края траншеи на одном уровне, а у нас мотор за триста кило и земля влажная - болото. Пока Мишка устраивался поудобней, я повалил трухлявую березку и оттащил на один метр не доходя до воды.
– Эй, ты зачем бревно положил? - заорал Мишель - Xочешь чтобы машина споткнулась?
– Давай потихоньку, - я встал у бревна, -и попробуй притоптать это до половины в грунт!
У Мишки загорелись глаза: -Трамплин!
Раз десять он наезжал на березку и сдавал назад, наконец я был удовлетворен результатом.
– Пристегнулись, господа!- сказал я, пока он отьезжал подальше. Я не вмешивался, только авось мог нас спасти. До преследователей, по звуку, было метров триста-четыреста, и они ломились сквозь лес, как три оборзевших танка. Пять секунд понадобилось, чтобы скорость ушла за сто двадцать километров (не пять конечно, но очень уж хочется), потом толчок под передними колесами, восхитительное чувство полета и выстрелы вдогонку. Впереди стояла густая стена тумана.
