Книга Век одиночества - Валентин Леженда

Как всегда по утрам, у Антти Лэйхо жутко раскалывалась голова. Давление, чтоб его. А что поделать, не мальчик уже. Сорок пять — не шутка. Еще пару лет, ну, максимум десять, — и пора на покой. Впрочем, с этой паршивой работой до пенсии еще дожить надо. Протоколы, допросы, вещдоки, пыль, грязь, кровь… А это все здоровья уж никак не прибавляет.

Шаркая ногами, Лэйхо прошел по небольшому коридорчику в ванную, на минуту остановившись у двери в детскую. Прислушался. Ни звука. Наследница спит без задних ног. Наверняка опять до полуночи в телевизор пялилась. Сколько раз ей говорено, что это для здоровья и учебы вредно, — и ухом не ведет. Раздобудет ментопластину с каким-нибудь новым телесериалом и запоем глядит, ничего и никого вокруг себя не замечая. Пятнадцать лет, а все дома сидит сиднем. Вернее, лежит. Ее сверстницы давно уже парней завели. Конечно, никто не говорит, что надо с этими кавалерами целоваться или чего похуже. Просто веселее же, да и отцу спокойнее. Пришел парнишка, представился, сказал: «Господин комиссар, можно вашу дочку в кино пригласить?», получил разрешение, увел, потом доставил домой в целости и сохранности, отчитался. Все четко и ясно, как в армии. Так нет же, все у нее по накатанному маршруту: диван — гимназия — диван, телевизор.

С другой стороны — сам виноват. Надо больше внимания уделять воспитанию ребенка. Да куда там, с этой проклятущей работой! С утра до ночи на службе торчу, даром что комиссар.

Друзья давно советуют снова жениться. И быт, дескать, будет налажен, и дочке-подростку женский глаз и совет необходим, и старость в одиночку коротать не придется. Ну и для здоровья, само собой. Не старый же еще мужик, в самом расцвете сил. Организм пока еще требует. Может, и впрямь стоит подумать? Ведь уже семь лет прошло со дня гибели жены. Пора бы и забыть.

Да не забывается никак…

Антти открыл кран и сунул голову под струю горячей воды.

Фу, малость полегчало. Сейчас вот позавтракаем, выпьем кофе, выкурим утреннюю сигару, глядишь, жизнь и наладится. Конечно, доктора рекомендовали не увлекаться кофеином и курением, но если их слушать, то вообще жить не захочется! Не «стэшом» же, в конце концов, балуемся, а обычным табаком без всяких вредных противозаконных примесей.

Комиссар взбил помазком в мисочке мыльную пену и нанес на подбородок и щеки. Бритье всегда позитивно действовало на Лэйхо. Было в этом процессе что-то успокаивающее, умиротворяющее. Как будто вместе с отросшей за ночь щетиной он удалял нечто лишнее, беспокоящее организм. Соскоблив седые волосы, нанес на кожу крем (одеколоны вызывали раздражение и шелушение) и подмигнул отражению. Круглолицый мужчина с густыми усами, хитрыми узковатыми карими глазами и упрямо сжатым ртом ответил ему из зеркала тем же.

На запах заваренного кофе на кухню явилось заспанное чадо. Помахало ручкой, бросило через плечо неизменное «Привет, па!» и сразу отправилось в ванную наводить красоту.

— Тебе кофе с молоком или без? — полетела в спину дитяти традиционная фраза.

Лэйхо, конечно, заранее знал ответ, но это уже было чем-то вроде пароля. Как и отзыв:

— С молоком.

— Снова яичница, — скривилось дитя, ковыряя вилкой приготовленную отцом стряпню.

— Не нравится — вставай пораньше и сама готовь завтрак, — парировал Антти. — Вон, какая вымахала. В твоем возрасте девушки уже сами стряпают и занимаются хозяйством.

— Угу. Найми домработницу! — посоветовала строптивица.

— На какие деньги? — поинтересовался отец. — Сама же знаешь, жалованья едва-едва на жизнь хватает. Большая часть уходит на еду и квартплату, да еще и за твою учебу платить приходится. Опять же, все эти твои кофточки, юбки, платья, косметика…

— Ну, не начинай, па… — взмолился ребенок.

— Тогда ешь и не привередничай! — отрезал Лэйхо. — Что там в гимназии новенького?

Только за завтраком он и успевал поинтересоваться дочкиными делами. Давно надо бы наведаться к ее классному руководителю, порасспросить что да как, чтоб потом не было поздно. А то знаем мы этих молодых да ранних! Вовремя не отреагируешь на тревожные симптомы — и пошло-поехало. В последнее время в его ведомстве участились эпизоды, когда в делах фигурировала молодежь. Впрочем, оно и понятно. Выглядят-то они все взрослыми, а по мозгам еще сущие дети, и в умелых руках — как пластилин. Что угодно вылепить можно…

Хотя, если уж быть абсолютно честным с самим собой, была еще причина для визита господина комиссара к госпоже Ирне Саари. Уж больно аппетитна тридцатилетняя наставница дочки! Антти Лэйхо давно на нее глаз положил. Еще четыре года назад, когда Ниссу перевели в старшую школу и вместо прежней немолодой классной руководительницы была назначена стройная высокая брюнетка. А еще учительница была удивительно похожа на покойную жену господина комиссара, хотя по базе значилось, что госпожа Саари не замужем и никогда не была. Странно, конечно, что такая красавица, не имеющая никакого отношения к «Белым сестрам» (это Лэйхо тоже выяснил), — и вдруг одинока. Может, и впрямь тряхнуть стариной? Дочке Ирна вроде нравится…

Решено! Вот прямо сегодня и зайду. Отмечу с сослуживцами праздник, как водится, доложусь начальству, мол, без особых происшествий, и…

— Ой, пап! — распахнула голубые глаза дочка, наконец-то среагировав на вопрос отца. — У нас такое произошло! Тако-ое-е!

— Ну? — прихлебывая кофе, снисходительно прищурился комиссар.

Что там у них могло произойти? Снова Паси Айкио набедокурил? Опять подложил кнопку на стул учителю истории или бросил петарду в урну для мусора в директорском кабинете? Или девчонки в классе передрались из-за того, кто именно пойдет с этим самым Паси на бал по случаю Дня Всеобщего Единства? Упаси Сфера Мира, конечно, от появления в элитной гимназии наркотиков или чего похуже…

— Так что стряслось?

— Представляешь, кто-то сбросил с постамента статую Первого! — зловещим шепотом поведала дочь. — Да еще и отпилил у нее голову и руку!

Начальник Третьего отдела Департамента Благополучия заметно помрачнел:

— Знаю. Не беспокойся, мы с этим быстро разберемся.

Он вспомнил двухметровую бронзовую статую руководителя государства, стоявшую во дворе гимназии. Глава Радетелей был запечатлен традиционно: в военной шинели и с протянутой к народу правой рукой. К памятнику гимназисты постоянно возлагали букеты и корзины живых и искусственных цветов в благодарность за все то, что сделала эта выдающаяся личность для Пандеи за свое без малого тридцатилетнее правление. Кому могло помешать изваяние? Стояло там спокойно уже сколько десятилетий, сооруженное на деньги попечителей учебного заведения, и вот на тебе…