Чего-то на площадке перемещения не хватало. Северцев велел своему ассистенту составить точный список всех экспонатов. Надо будет проверить… А, собственно, зачем? Чтобы лишний раз убедиться в педантичности Грановского? Ведь это именно его клетки с грызунами не было на площадке машины, хотя вот она, клетка, просто затерялась среди всего прочего, и нечего разводить панику, волноваться так. словно пропал, по крайней мере, сейф с драгоценностями…
Просто у него мелькнула шальная надежда. Сердце никак не желало смириться с поражением, и он упрямо искал малейшую зацепку, несоответствие отрицательному результату или хотя бы объяснение случившемуся. Искал и ничего не находил.
И все же что-то было. Что-то не давало ему успокоиться, остановиться. Интуиция? Догадка? Мелькнувшая и тут же навсегда исчезнувшая мысль? Северцев не знал. Только упрямо, вновь и вновь перекладывал экспонаты на площадке, словно искал ответ среди них. Может быть, ошибка в расчетах? Или неверна сама теория, выведенная из одной-единственной формулы, привидевшийся ему во сне? Его формулу в научных журналах поспешили сравнить со знаменитой эйнштейновской — E=mc2 .
Что такое квант времени? Сколько нужно энергии, чтобы пробиться через временную волну настоящего в прошлое или будущее? Он не знал, никто этого не знал. Чем сложнее проблема, тем абстрактнее, непостижимее для простого смертного математические выкладки, описывавшие ее. Кто может представить себе, как выглядит электрон или протон? Никто. Только замершие на страницах лестницы формул, ведущие в запретный для человеческого воображения мир, описывают эти частицы. И все-таки человек научился управлять атомом.
Когда-нибудь ему станет подвластно и время. Он слишком спешил. Проблема не умещалась в рамки одной человеческой жизни, с этим придется смириться. Через сотни лет сегодняшний эксперимент войдет в учебники по хроноанализу… Ему-то что до того? Вот она, его стартовая площадка в будущее, холодна и безжалостна. «Отрицательный результат — тоже результат». Сколько раз этими словами утешали неудачников!
Что-то щелкнуло в выключенной машине. Остывал раскаленный металл генераторов, сжимались охлаждающие рубашки накопителей.
Формулы никогда не объясняли проблемы в целом, они выхватывали из неведомого лишь часть, прорубали в нем узкий коридор. Но бесчисленные варианты, бесконечные ходы всегда вели в стороны. Вот только одно из следствий его теории, так и не просчитанное до конца: при попытке пробить временную оболочку квант времени, в случае, если пробой не завершился выходом в иную временную зону, аккумулирует в себе затраченную энергию, концентрирует ее и через какое-то время отбрасывает обратно. «Парадокс маятника» — так красиво был назван этот эффект в его теоретической разработке, и сегодня он впервые не постыдился признаться самому себе в том, что попросту не понимает природу этого явления.
Древние алхимики блуждали в потемках, смешивали водотрон с флогопластом, надеялись получить золото, а открыли порох… Их действия в чем-то схожи с его сегодняшней неудачей. Так всегда бывает, если с помощью не подкрепленного теорией эксперимента пытаются пробить барьер неизвестного.
Впрочем, видимость теории существовала всегда… Хотя бы для посторонних. Ученый обязан предвидеть результат своего опыта, так уж повелось издревле. К сожалению, даже сверхмощные компьютеры не в состоянии рассчитать процесс подобного эксперимента со всеми деталями.
Что-то тихо загудело в машине, чуть заметно качнулась стрелка на одном из приборов, рывком рванулась к красной черте другая… Северцев ничего не заметил. Он рассматривал клетку с грызунами, ту самую, что затерялась было в общей груде, ту самую, под номером шесть, которую установили в центре площадки с двумя симпатичными морскими свинками внутри.
Он помнил, что запор на клетке заклинило, и рука вновь машинально нащупала заклинившийся запор на запертой, но пустой теперь клетке… Выходит, свинки сумели сбежать из клетки, не открывая ее… Северцев пытался успокоить себя простенькими, ничего не объясняющими словечками, потому что сердце рванулось, а затем остановилось у самого горла, и лишь сейчас он услышал ровный, нарастающий гул, заполнивший теперь уже весь экспериментальный зал.
Мелко вибрировали панели, шкалы накопителей светились красным запредельным светом, вспыхивали и гасли огоньки на пульте, в воздухе пахло озоном, и голубые огни Эльма плясали над рукояткой умформера.
«Эффект маятника, — молнией пронеслась мысль. — Значит, энергия вернулась? А что, если использовать ее повторно? Вновь послать на передающие антенны, все еще направленные в нужную точку космоса? Попробовать еще раз совершить невозможное?»
Он словно стоял перед дверью, за которой расстилался неведомый мир. Сколько могут выдержать накопители? Пятнадцать, двадцать минут? Они не рассчитаны на длительное время, заряд энергии все равно придется выбросить в космос, иначе он разнесет все здание институтского центра. Вот только для того, чтобы это сделать, чтобы сконцентрировать пучок энергии до необходимого предела пробоя, нужен биологический объект большой массы, примерно восемьдесят килограммов… За оставшееся до взрыва время ему не удастся отыскать в виварии столько морских свинок — значит, остается только одно…
С момента, когда он впервые нажал рубильник, включивший машину, прошло восемь часов. Следующий цикл энергетического маятника начнется уже днем, когда сюда придут сотрудники, к тому времени, если он не вернется. «А ведь ты не вернешься! Надеюсь, ты это понимаешь!» — мелькнула мимолетная предательская мысль. Они что-нибудь придумают… Написать записку, нажать тумблер общей тревоги… Главное, оставить тем, кто придет сюда после него, резерв времени — того самого времени, которого у него уже не осталось… Из всех экспонатов на площадке исчезли одни свинки. Следовательно, лишь живые объекты способны перемещаться во времени. Он не понимал, почему это так, и не смог бы этого объяснить с помощью математических выкладок. Он просто это знал. Бывает такое запредельное космическое знание, после его визита человек чертит таблицу элементов, которую потом называют его именем, или выводит формулу временного пробоя. Такие мгновения не повторяются. И если он не решится сейчас на завершающий шаг своего безумного эксперимента, то не сможет это сделать уже никогда…
Слишком часто за последние месяцы Северцева беспокоили боли в сердце, так что это его последний и единственный шанс узнать, что там, по ту сторону временной черты, и может ли человек победить время? То самое время, которого у него осталось совсем немного!
Если бы он мог спокойно и трезво обдумать ситуацию, он бы, скорее всего, не решился на этот шаг, но стрелка секундомера на главном табло накопителей отсчитывала последнюю минуту, вот-вот должна была включиться сирена, а за ней через несколько минут последует грохот взрыва.
Медленно и осторожно, словно входя в холодную воду, ученый шагнул на край металлической платформы.
Он чувствовал себя здесь совершенно беззащитным, почти нагим. Пустой зал холодно взирал на него стеклянными глазами циферблатов. Рука легла на пусковую рукоятку. Ему казалось, что это не его рука. Она двигалась с медлительной неизбежностью, отводя рукоятку вниз, к тому самому месту, где на ней сомкнутся замки захватов и громко хлопнут выстрелы высоковольтных переключателей…
