На Сашку было жалко смотреть: его лицо стало похоже на маску шута, который то ли плачет, то ли смеется. Брови то взлетали ломаными линиями вверх, то сползали на самые глаза.
— Значит, кто-то знакомый был? — спросила Дейрдре, пытаясь снова заставить Сашку думать, а не страдать. — У него совсем друзей не было?
— Не-а, он всегда был таким одиночкой. Творческим одиночкой. Между прочим, талантливый был человек, в Союзе Художников когда-то состоял. Но.. не знаю, как объяснить… Он людей не любил. Вообще. И не умел с ними ладить. Он женился-то, когда ему уже было сорок пять. Он тогда еще вполне ничего был, красивый, солидный, хотя поддавал всегда сильно. А кто не поддавал? И потом считается, вроде как творческий человек без этого не может. Мама именно на это запала, на то, что он такой весь талантливый но никем не признанный. У отца была такая фишка, он всегда считал, что он бы мог стать и богатым и знаменитым, если бы его не подсиживали, не делали ему пакостей. Он по жизни рассказывал, что у него везде враги, завистники… Я не знаю, в советские время еще идеология была, что-то там у него конфликты были в Союзе из-за этого, он вроде бы диссидент. Сам считал, что он романтик, чуть ли не Дон Кихот. А мама была молодая, восторженная, ей это все история голову вскружило. Он ведь очень интеллигентный, на самом деле, — Сашка, кажется, стал забывать, что отца больше нет. — Он так красиво за ней ухаживал. Она рассказывала, что музой ее называл, рассказывал, что благодаря ей он из непризнанного гения станет признанным. Ну, она молодая, наивная, повелась на все это. Вышла замуж, а потом пошла у них такая достоевщина! Оба вроде по отдельности такие милые, хорошие, добрые-предобрые, а вдвоем… ругались. Не так чтобы со скандалами, наоборот, неделями не разговаривали, через меня записочки передавали.
Дейрдре готова была заплакать И хотя Сашка рассказывал эту историю почти спокойно, с каким-то отрешенным видом, ей было безумно жалко и его маму, которую она, видимо из-за слова «достоевщина» представляла похожей на маму Неточки Незвановой, и этого неопрятного старика, когда-то талантливого и красивого, но совсем опустившегося и умершего такой поганой смертью. Сашка, милый, добрый Сашка, с которым они так приятно сидели прошлой ночью, такой славный и открытый, остался полным сиротой…
— …Ну короче, довел он мать. Хотя, кто кого довел — не знаю. Оба были хороши на самом деле. Когда вся эта перестройка началась, отец уже был не особо молодой, денег совсем не стало. Раньше он вроде держался на плаву, а тут надо что-то придумывать, чем-то зарабатывать, все его друзья в фирмы пошли, торгуют, а он — за чистое искусство, делать ничего не хочет. И не делал ничего, дома сидел, книжки читал, водочку слегка пил. Я тогда в школе учился, помню, как ни придешь — он на диване. А мать работала… Она преподавала в школе, по частным урокам бегала, ну грызла отца, пилила, а он начал, когда она на него наезжает просто выпивать и спать заваливаться. Отключился и вроде как его и нет, пилить некого. А потом, когда я на первом курсе был, мать под машину попала. Как так случилось, не знаю, говорят, что по невнимательности, усталая была, не знаю. А может ей просто жить надоело В больнице лежала, сначала врачи говорили, все будет хорошо, из реанимации скоро переведем, а потом вдруг — остановка сердца. И все. Отец очень переживал. Плакал. Оказалось, он без матери жить не может. Он и с ней-то не мог. Вот тогда он уже стал как следует поддавать. Сначала я его пилил, потом перестал, так он сам себя ругать начал. Выпьет и начнет «Я такой, я сякой, жену свою довел, сына мучаю», просто сил не было слушать… — Сашка остановился, вдруг осознав, что больше он никогда не услышит этих дурацких пьяных разговоров, и ему стало страшно.
— Саша, Саша, — заторопилась Дейрдре, стараясь вывести его из оцепенения. — Давай лучше подумаем, кому он мог дверь открыть. Давай попробуем с другого края к этому подойти.
— Да какая разница? — рассеяно махнул рукой Сашка, — отца-то не вернешь…
— Да, а тебе-то здесь жить! Тебе не все равно, что эти люди могу прийти еще раз? Ты о себе подумай!
— Да мне пофиг, — отмахнулся Сашка. — Я бы сейчас сам с удовольствием напился и отключился.
— Только не это! У тебя стресс, тебе нельзя! — заторопилась Дейрдре. Она думала, чем бы можно было «зацепить» Сашку, чтобы вывести его из состояния тупого равнодушия в которое он впал, выплакавшись и выговорившись. — У тебя ведь украли рукописи. Те самые, которые ты разбирал.
— Украли рукописи… — эхом повторил Сашка. — Да, украли… Посмотреть что ли, что украли…
— Вот, вот это уже лучше! — прошептала Дейрдре.
2
— Они утащили весь архив! — Сашка орал как безумный.
Такая резкая смена настроения несколько пугала и Машу и Димку, они боялись, что у Сашки от такого потрясения запросто съедет крыша.
— Я же тут еще ночью все разложил! Думал, что Пашка сюда больше ни ногой и решил в кои-то веки сам все прибрать. Вот тут вот все эти папки были. Гады! Сволочи! Они забрали письма Селестины! Весь эпистолярный роман! Ну какого хрена им нужна была эта Селестина с ее выкидышами и ее Луи-Огюстом! Ну я не понимаю! А на антресолях я вообще сам не знаю, что там было им нужно, они все забрали, свиньи!
— А что там было на антресолях? — несмело поинтересовалась Дейрдре.
— Да хрень какая-то типа квитков о плате за свет начиная с тридцатых годов, газетные вырезки и папины гравюры. Идиоты! Козлы! Что они могли искать?
— Они брали только старые бумаги. К тому же знали, где они лежат. Я, например, вообще не представляю, где у тебя антресоли, — сказал Димка.
— Да в коридоре антресоли. Как они себе там шею не сломали в темноте?
— А действительно, как?
— Маша положила руку Сашке на плечо — Успокойся только. Подумай, кто из тех, кто бывает у тебя дома, мог знать квартиру настолько хорошо?
— Кто, кто? Лядов! — Сашка снял руку Дейрдре со своего плеча и опустился на диван. — Пашка, больше некому. У меня вообще много народа бывает, иногда из других городов приезжают, как вы, но обычно все в этой квартире путаются. Никто ничего не находит. Некоторым по два раза приходится объяснять, где у нас туалет. А Пашка… У него вообще способность такая знать, что где лежит и как это достать. Он лучше меня знал, что где тут находится. Ну конечно! Как я, дурак, не догадался? Он с отцом моим всегда вежливо так, деликатно, типа, не надо ли Вам чего помочь… Может, отец ему иногда чего поручал… А что он может поручать кроме как водки купить? Я ж не покупал никогда. Ну понятно. Приходит Пашка, приносит водочки, отцу наплел чего-то типа «Меня Саша просил найти у него то-то и то-то». Сам знает, что я в «Восьмерке» в это время, и что быстро я оттуда не вернусь. Насчет выпить отца моего уговаривать не надо, а в водку может и правда чего подмешали… Так выходит, что он отца моего убил… — Сашка стал белым как мел.. — Ну, Пашка… Я его сам убью… Своими руками.
— Саша, успокойся, — закричала Дейрдре... — Ты завтра пойдешь в милицию и все им расскажешь, только не надо сейчас ничего делать, ладно?
