Книга Страстное желание - Николь Джордан

Нежно поглаживая его пальцами, она наклонилась, прижав губы к его подрагивающему древку. Лусиан вздрогнул, когда она поцеловала его там. Губы ее были теплыми. Кожа его, казалось, горела, обожженная эротичным прикосновением ее губ, языка, медленно скользящего по набухшей головке, по чувствительному рубчику внизу…

Он почувствовал, как она сомкнула губы вокруг него, беря его глубже в рот. От нестерпимого наслаждения он сжал зубы. Он тщетно стремился не утерять контроль над собой. Его отвердевший член набух еще сильнее под ее дразнящими губами и языком, исследующим скользкие контуры.

Лусиан отчаянно стремился отвлечься мыслями от ощущений, а Бринн между тем продолжала играть с ним, нежно, ласково. Это он научил ее всему, и теперь она применяла полученные навыки с ошеломляющей эффективностью. Он открыл перед ней мир женской сексуальности, благодаря ему Бринн узнала, что такое радости плоти, научилась получать и давать полной мерой.

Лусиан вздрогнул. Рот ее был как пламень.

Бринн заблуждалась относительно его чувств к ней. Он хотел от нее не только наследника, видел в ней не одну лишь удобную партнершу в постели. Может, все начиналось именно так, но сейчас… Сейчас он хотел владеть ею целиком. Ее телом, ее сердцем, ее душой, ее помыслами. Она более чем охотно отдавала ему свое тело, но при этом оставалась все такой же недоступной, как в день их первой встречи. Она была его женой, носила его имя и его ребенка, но сердце ее не принадлежало ему.

Он застонал при этой мысли, застонал под ее ласками.

– Я делаю вам больно? – спросила она, шаловливо улыбаясь.

– Да, – хрипло ответил он. – Очень больно. – Она действительно доставляла ему боль. Боль, куда более сильную, чем может выдержать тело.

– Так мне прекратить?

– О нет, сирена.

Лусиан невольно сжал ее голову, запустив пальцы в огненную, шелковистую массу ее волос. Он чувствовал, как влажные губы скользят по его напряженному члену, и замер под ее губами в пароксизме страсти. Против ее чар он был бессилен.

Их с Бринн союз оказался совсем не таким, на какой он рассчитывал. И винить в этом он мог в основном себя. С Бринн он постоянно допускал ошибки. Принудил ее выйти за него, несмотря на все ее протесты; обращался с ней намеренно холодно, не допуская между ними настоящей сердечной близости. Самонадеянный, он был уверен в том, что она падет к его ногам, прельщенная его титулом и богатством, если не красотой и обаянием. Он не принимал ее протесты всерьез. Он не сомневался в том, что ему удастся сломить ее волю, укротить ее, целиком подчинить себе. Он добился того, что Бринн вышла за него замуж, и, ощутив себя полноправным хозяином этой женщины, стал требовать от нее слишком многого. Ее желания в расчет не принимались. Но долг жены – родить мужу наследника, а долг надо выполнять, хочешь ты этого или нет.

Обмен казался ему вполне справедливым: он ей, – титул, она ему – сына. Он хотел оставить после себя наследника – его плоть и кровь, если смерть призовет его раньше срока. И сейчас он чувствовал себя так, словно уже на грани смерти. Словно он умирает.

Лусиан мертвой хваткой вцепился в волосы Бринн, тело его свело от невыносимого наслаждения.

С ней всегда было так. Господи, она околдовала его уже тогда, когда он увидел ее впервые. И теперь нет спасения от ее чар.

Она пыталась предупредить его о том, каким будет их союз, но он не желал к ней прислушиваться. Вопреки всему сердце его упрямо не желало признать свое влечение к ней, признать то, что очарование этой женщиной постепенно переросло в одержимость.

Бринн знала об этом и сейчас бессовестно пользовалась этим.

Лусиан мало, что мог ей противопоставить. Чем решительнее он отрицал свою страсть, тем сильнее разгоралась в нем жажда завоевать ее. Он был готов пойти почти на все, заплатить любую цену за одну лишь ее роскошную улыбку.

Нет. Неужели он и вправду готов пойти на измену родине, чтобы спасти ее? Неужели и вправду готов положить на алтарь своей любви свою честь, все, во что верил, чем дорожил?

«Будь ты проклята, Бринн!»

Его трясло. Он вцепился ей в плечи и почувствовал, что и она дрожит от наслаждения. Заглянув в ее затуманенные страстью глаза, он увидел, что она возбуждена почти так же сильно, как он. Возможно, изначально она намеревалась лишь соблазнить его, но пожар страсти захватил и ее. И теперь они были на равных перед лицом желания.

Эта мысль стала той последней каплей, что переполнила чашу терпения. Все. Он больше не мог держать себя в руках, не мог более сдерживаться. Лусиан схватил Бринн под мышки и приподнял, жадно прижавшись губами к ее губам. Бринн обхватила его ногами.

Лусиан отнес ее на кровать, уложил на шелковые простыни и опустился следом, накрыв ее своим телом.

И тогда на мгновение он замер, глядя в ее лицо. Оно было невероятно красивым в неровном свете свечей. Рука его легла ей на горло. Если бы он мог выжать из нее правду. Если бы он мог заглянуть в ее сердце.

– Прошу вас… Я хочу вас, Лусиан, – хрипло прошептала Бринн.

«А я буду хотеть тебя до самой смерти», – подумал он, входя в нее.

Она была влажной. Бринн обхватила его своими сильными ногами, прижимаясь к нему, выгибаясь ему навстречу. Он чувствовал ее жар, пульсацию плоти, погружаясь в нее глубоко-глубоко.

Лусиан вздрогнул. Она была нужна ему больше, чем воздух, больше, чем жизнь.

Как могло такое случиться? Если бы он знал, к чему приведет его настойчивость, стал бы он принуждать ее к браку? Допустил бы он те же ошибки? Или внял бы голосу рассудка? Эти сны… Провидение предупреждало его, посылая ему один и тот же кошмар, но он не желал понимать очевидного.

О чем она думала в тот день три месяца назад, когда он застал ее купающейся в укромной бухте? Смог бы он изменить ход событий, если бы повел себя с ней по-другому?

Знала ли она тогда, что произойдет между ними? Может, она уже тогда замышляла предательство?

Если бы он только знал…