Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
Добрыня понимающе кивнул, обменявшись взглядом с Туровидом.
– Ладно, я пойду. – Туровид нахлобучил на голову шапку с меховой опушкой, которую он держал в руке. – Как там дочь моя? Здорова ли?
– Может, зайдешь, батюшка. – Добрыня сделал гостеприимный жест в сторону двери. – Посидим, выпьем хмельного меду. Мечислава будет тебе рада, да и Владимир тоже.
– В другой раз, зять, – проговорил Туровид, грузно спускаясь по ступеням крыльца. – Дел у меня много с утра. Кланяйся от меня Владимиру и Мечиславе.
На княжеский двор было не так-то просто попасть, вокруг со всех четырех сторон возвышался высокий частокол, у ворот день и ночь дежурили княжеские гридни. Туровида княжеские дружинники пропускали беспрепятственно, ибо знали, что он доводится родней Добрыне.
Мечислава, жена Добрыни, была на шестом месяце беременности, поэтому никуда не выходила из терема. Обо всем, что творится в Новгороде, Мечислава узнавала от своей пронырливой служанки Заряны и от своих подруг, навещавших ее.
Мечислава вышла замуж за Добрыню в шестнадцать лет, повинуясь воле родителей, которые желали возвыситься над новгородской знатью, породнившись с могущественным дядей юного князя Владимира. Ни для кого в Новгороде не было тайной, что всеми делами заправляет Добрыня, который отдает распоряжения от имени князя и по своему усмотрению пользуется княжеской печатью. Гридней в княжескую дружину и челядинцев в княжеский терем подбирал опять же Добрыня.
Ученых людей, владеющих славянской грамотой и повидавших чужедальние страны, опять-таки подыскал Добрыня для просвещения своего племянника.
Ныне Мечиславе исполнилось семнадцать лет, и она собиралась разродиться своим первенцем.
Расставшись с тестем, Добрыня заглянул в покои жены. Он застал Мечиславу шушукающейся о чем-то со своей любимой служанкой Заряной. По серьезным лицам Мечиславы и Заряны можно было понять, что слух о кровавой распре между Ярополком и Олегом уже дошел и до них.
Добрыня не успел рот открыть, чтобы осведомиться у Мечиславы об ее самочувствии, как та опередила его вопросом.
– Свет мой, слыхал ли ты про смерть Олега Святославича?
– Сие мне ведомо, милая, – нехотя ответил Добрыня.
– Что же теперь будет? – опять спросила Мечислава. – Неужто Ярополк не понесет никакой кары за убийство родного брата?
– А вот это уже не вашего ума дело, сороки! – раздраженно бросил Добрыня и, резко повернувшись, вышел из светлицы.
Сидевшие бок о бок на скамье Мечислава и Заряна недоумевающе переглянулись. Обычно Добрыня всегда был ласков со своей юной женой, приветлив он был и с Заряной, ценя ее за сметливый ум и умелые руки.
«Кто из бояр киевских осмелится осудить Ярополка за пролитие крови брата? Да никто! Наверняка кто-то из старшей дружины и подтолкнул Ярополка к этому злодеянию, – мысленно рассуждал Добрыня, удалившись в полутемные сени, пронизанные косыми потоками солнечного света, которые пробивались в помещение сквозь неплотно закрытые оконные ставни. – Туровид прав, в Киеве творится что-то неладное. Не мог Ярополк сам отважиться на убийство брата. За его спиной явно кто-то стоит!»
Терзаемый такими мыслями, Добрыня не находил себе места. Он понимал, что если кто-то внушил Ярополку мысль стать единовластцем на Руси, тогда угроза смерти в скором времени нависнет и над Владимиром. Убрав Владимира, Ярополк приберет к рукам Новгород, который по богатству не уступает Киеву. Добрыня сознавал, что дружина у Ярополка гораздо сильнее, чем у Владимира. К тому же очень многие из новгородцев не станут сражаться с Ярополком, если тот пойдет войной на Владимира или просто прикажет ему уйти прочь из Новгорода. Ведь Ярополк – верховный князь на Руси, его воля – закон. Ярополк рожден княгиней Предславой, законной супругой ныне покойного князя Святослава Игоревича, а Владимир является сыном княжеской наложницы. Ярополк унаследовал киевский стол по праву рождения, Владимир же возвысился лишь по воле случая. В свое время, когда новгородцы просили у Святослава Игоревича дать им в князья одного из его сыновей, ни Ярополк, ни Олег не пожелали ехать в Новгород. Тогда новгородцы по совету Добрыни убедили Святослава Игоревича дать им в князья восьмилетнего Владимира.
С той поры прошло шесть лет.
«Неосмотрительно поступил Святослав Игоревич, уходя в свой последний поход к Дунаю и оставив блюстителями Руси сыновей-отроков, – размышлял Добрыня. – Теперь вот грозный Святослав Игоревич покоится в царстве мертвых, а его сыновья обнажают меч друг на друга. Коль так и дальше пойдет, то неминуемо развалится славянская держава, созданная могучим в рати Святославом Игоревичем. Ярополку далеко до отцовской дерзости и отваги, ему не одолеть ни вятичей, ни радимичей, коль те выйдут из-под его власти, не говоря уже про печенегов. Степняки еще доставят Ярополку хлопот!»
* * *
Прошло два дня, в течение которых Добрыня успел встретиться и поговорить со многими новгородскими купцами и боярами. Беспокойство, снедавшее Добрыню, одолевало и новгородскую знать, которая не желала быть в полной зависимости от Киева, но и страшилась войны с Ярополком. Выросший в Новгороде Владимир, Добрынин племянник, вполне устраивал имовитых новгородцев как местный князь. Владимир ни в чем не навязывал новгородцам свою волю, не вмешивался в их склоки и споры. Добрыню успокаивало то, что богатая верхушка Новгорода не желает менять Владимира на кого-то другого, и бояре новгородские были готовы прямо заявить об этом Ярополку, если у того вдруг возникнет намерение сместить Владимира с новгородского стола.
С тревогой в сердце Добрыня ожидал новых вестей из Киева. И вести эти вскоре пришли в Новгород вместе с очевидцами и участниками битвы, в которой Ярополк победил брата Олега. В Новгороде объявились уцелевшие в сече Олеговы дружинники, среди которых выделялись три мужа. Двое из них, Регнвальд и Харальд, доводились двоюродными братьями Ярополку и Владимиру. Третьего звали Добровуком, он был родом из сербов. Женившись на Тюре, сестре Харальда, Добровук вошел в круг киевской знати.
Эта троица, сойдя на пристани с корабля, сразу же предстала пред очами Добрыни.
Княжеские хоромы в Новгороде были разделены на две части; в одной располагался князь Владимир со своей челядью, в другой жил Добрыня с женой и слугами. Эта постройка, собственно, представляла собой два терема, пристроенные один к другому под прямым углом. Главный вход и красное крыльцо находились на половине князя Владимира. В тереме Добрыни тоже имелся отдельный вход, выходивший не к воротам, а к глухому частоколу и бревенчатой бане, поставленной в дальнем углу княжеского подворья. Княжеские хоромы были возведены из толстых сосновых бревен на фундаменте из камней и осиновых стволов. Терем был одноэтажный с маленькими слюдяными оконцами, с двускатной тесовой кровлей и высокими кирпичными трубами печей, выведенными наружу через чердак и крышу.
Добрыня уединился с Олеговыми гриднями в своих покоях, с нетерпеливой дотошностью выспрашивая у них о причинах и обстоятельствах, побудивших Ярополка исполчить свою дружину против Олега. Со слов Регнвальда выходило, что вражды между Ярополком и Олегом не было, а виновен во всем случившемся варяг Свенельд.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
