— Мне жаль, милый, но сегодня вечером мне просто необходимы мои большие подштанники, — сказала она, отпив маленький глоток охлажденного совиньона. — Приходится выбирать: или большие подштанники, или большой животик, и я уж точно знаю, чему отдать предпочтение.
— Отцу они тоже не нравятся.
— Это оттого, что французы любят красивое нижнее белье.
Она вспомнила о выдвижном ящике, доверху заполненном изысканным бельем от Кельвина Кляйна, в который она так и не заглянула, предпочитая носить простую хлопчатобумажную одежду от «Марк и Спенсер». Внезапно Анжелике стало грустно — после рождения двух детей и десяти лет супружеской жизни она оставила всякие попытки выглядеть сексуальной. Надев черное платье от «Прада», она спросила:
— А так лучше? — И при этих словах Анжелика, приняв соответствующую позу, кокетливо улыбнулась сыну.
— Фу! — с чувством выдохнул он.
Она наклонилась, чтобы поцеловать его.
— Ты приятно пахнешь, — добавил Джоэ.
— Вот так-то лучше. И помни, если ты хочешь иметь успех у девушек, всегда говори им о том, что они чудесно выглядят. Это хорошая подготовка для того, кто когда-нибудь станет чьим-то мужем.
— Я ни за что не женюсь. — И обвив ее руками, Джоэ прильнул головкой к материнскому плечу.
— О, ты обязательно изменишь свое мнение, когда станешь взрослее.
— А вот и нет. Я хочу навеки остаться с тобой.
От внезапно нахлынувших чувств глаза Анжелики наполнились слезами.
— О, дорогой, это самые приятные слова, какие ты когда-либо мне говорил. Когда у меня есть ты, мне не нужно никакого волшебства! А теперь покажи-ка, как ты любишь мамочку.
Джоэ, захихикав, еще сильнее прижался к ней.
— Как приятно!
— А можно мне теперь посмотреть мультфильм «Муравей по прозвищу Балли»?
— Ну конечно.
Анжелика наблюдала, как он, схватив пульт, залез в ее кровать. Джоэ закричал сестре, чтобы та присоединялась к нему, и Анжелика услышала, как шестилетняя Изабель торопливо засеменила по ступенькам в комнату.
Снова взглянув в зеркало, женщина принялась вытирать тушь. Сделав шаг назад, она оценивающе посмотрела на себя. «Совсем неплохо, и все благодаря „Спэнкс“». Действительно, она выглядела достаточно стройной. Анжелика поспешила в туалетную комнату, выполненную по специальному заказу, и достала сделанный под старину черный пояс с прелестной позолоченной пряжкой в форме бабочки. Вернувшись назад, женщина примерила его перед зеркалом и, скользнув в черные туфли на «шпильках» с открытым носком, стала восхищенно наблюдать за происшедшей с ней метаморфозой.
Джоэ и Изабель весело щебетали на кровати, их голоса вдруг слились с потоком безудержного смеха, совершенно не характерного для маленьких детей. В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Оливье, который шагнул внутрь с беззаботностью человека, явно привыкшего быть главной фигурой в доме.
— Да здесь как в борделе! — воскликнул он, включая свет. — Детям уже давно пора быть в постели.
— Они и так в постели, в нашей постели! — засмеявшись, сказала Анжелика. — Привет, родной.
Нахмурившись, Оливье потушил свечи, понимая, что она обязательно забудет это сделать.
— Вижу, ты попиваешь вино. Я бы тоже не отказался выпить глоток-другой.
— Что, тяжелый день?
Оливье снял галстук.
— Сейчас трудные времена. Настроение в Сити подавленное. — Войдя в гардеробную, он повесил куртку на вешалку. — Скажи, а ты забрала из химчистки мои вещи? Сегодня вечером я хотел бы надеть свою куртку от Гуччи.
При этих словах Анжелика густо покраснела.
— Я совсем забыла. Прости…
— Вот черт! Иногда мне любопытно, что же происходит в твоей наполненной ватой голове.
— Внутри нее сосредоточен целый мир, конечно же, там, где кончается вата. — Анжелика легонько постучала по виску, стараясь, чтобы ее голос звучал оптимистично. — Мне платят за то, чтобы я включала свое воображение.
— Ты держишь в памяти сюжеты своих книг, навеянных твоей бурной фантазией, однако напрочь забываешь о том, что надо забрать мои вещи из химчистки. Ты все еще не сходила к портному за моими брюками, а ведь я просил тебя об этом несколько недель назад. Если бы тебе вдруг пришлось доверить мою работу, то мы остались бы без гроша в кармане!
— Именно поэтому я и не взялась бы за твою работу. Ну послушай, прости меня.
— Не извиняйся. Очевидно, я для тебя далеко не на первом месте.
— Не сердись, дорогой, пожалуйста. Скоро мы отправимся на ужин, и нам будет весело. Ты выкинешь из головы Сити и забудешь про пиджак от Гуччи.
Анжелика подошла к мужу сзади и обвила руками его талию.
— Ты же прекрасно знаешь, что ты для меня всегда на первом месте…
— Тогда будь ангелом, принеси мне что-нибудь выпить. И уложи детей спать. Летние каникулы затянулись. Когда им в школу?
— В четверг.
Оливье раздраженно фыркнул.
— И ни днем раньше.
Выбравшись из брюк, он аккуратно их повесил — муж Анжелики отличался опрятностью.
— Приму-ка я душ.
— Как я выгляжу?
Оливье взглянул на жену, отстегивая от рубашки украшенные золотом запонки.
— А зачем ты надела ремень?
— Это дань моде, дорогой!
— Для чего ты хочешь подчеркнуть самую широкую часть своей фигуры?
Анжелика с недоумением уставилась на него.
— Самую широкую часть фигуры?
Усмехнувшись, он поцеловал ее в шею.
— Ты всегда выглядишь прекрасно, Анжелика.
Сняв рубашку, Оливье бросил запонки в кожаный кармашек, расположенный на подставке для брюк. Оливье был привлекательным мужчиной, даже несмотря на то, что он не отличался ни идеальным телосложением, ни высоким ростом. Он поддерживал спортивную форму, регулярно играя в теннис или же бегая вокруг Гайд-парка и тем самым выплескивая часть своей неуемной энергии. Больше никто из их семейного квартета не был способен на это.
Оливье был типичным французом. У него были густые каштановые волосы, ниспадавшие волнами, и гладкая, с оливковым оттенком кожа, которая никогда не бледнела, даже зимой. Черты его лица отличались утонченностью, нос был длинным, как у истинного аристократа, а глаза василькового цвета оттеняли густые черные ресницы. Но первое, что привлекло когда-то внимание Анжелики — это то, как он умел улыбаться. Теперь же ей стоило невероятных усилий вызвать улыбку на его лице.
Оливье носил одежду со щегольством истинного парижанина, уделяя особое внимание туфлям, которые всегда были отполированы до блеска, и костюмам, отличавшимся великолепным пошивом. Он следил за собой и поэтому не жалел средств на одежду, предпочитая изделия марки «Гуччи».
