Бабуся умерла!
Не может быть! Почему? Как же теперь она будет жить безсвоей бабуси? Кто, кроме бабки Лины, назовет ее «девочкой»? Кто угостит варенойсгущенкой? Кто расспросит, пожалеет, посоветует?
Аня заскулила, неумело гладя старушку по мягким, как пух,волосам, по сухоньким плечикам, по морщинистым рукам. Она склонилась над еебледным лбом, чтобы поцеловать на прощание, как вдруг замерла… Она увидела нож,торчащий в плоской, почти девичьей, груди Элеоноры. Нож? Аня не верила своимглазам. Что может делать холодное оружие в груди безобидной старухи? И ладно быширпотребовский кухонный нож или самопальный тесак, но тот, что торчал вбабусиной груди, был совсем другой породы. Аристократ! Красавец! Произведениеискусства! Элегантная рукоятка из желтого металла, выполненная в форме обвитогозмеей дерева. Крона (навершие ножа) облита зеленой эмалью, тело змеи такискусно обработано алмазом, что каждая чешуйка сверкает, а ее преувеличеннобольшие глаза переливаются драгоценным блеском – каждый из них был не чем иным,как драгоценным камнем, наверное, изумрудом. Единственное, что портило красотукинжала, так это кровь, капли которой попали на сверкающее тело змеи…
Значит, бабуся не умерла – ее убили! Аня истеричновсхлипнула и резко отползла от тела. Убили! Безобидную старую женщину зарезалиантикварным кинжалом! Такого не бывает!
Аня все пятилась, быстро перебирая ногами, и никак не моглаоторвать взгляда от загадочно сверкающего змеиного глаза, будто парящего надтрупом старой женщины. Наконец она ткнулась спиной во входную дверь. Добралась!Теперь бежать отсюда. Скорее! Аня начала медленно подниматься с колен, онапочти разогнула ноги, она даже смогла вцепиться в ручку двери, не успела толькопокинуть квартиру, потому что в тот миг, когда она собралась это сделать,тишину разорвал пронзительный телефонный звонок.
Сердце Ани содрогнулось и ухнуло в пропасть. Не может быть!Этого не может быть! В квартире нет телефона! Но откуда тогда этот трезвон?Слишком громкий, чтобы раздаваться из другой квартиры. И слишком настойчивый,чтобы его проигнорировать… Как загипнотизированная, Аня пошла на звук, делаяосторожные шаги в сторону комнаты.
Телефон стоял на тумбочке, что в самом углу спальни. Такойже старый, как все здесь: как мебель, ковры, книги. Дряхлый телефон на дряхлойтумбочке. Только раньше его не было. Или был, но бабуся его прятала. Вопрос –зачем?
Дрожащей рукой Аня подняла трубку.
– Алло, – хрипло произнесла она. – Алло.
– Элеонора Георгиевна? – прошелестел кто-то надругом конце провода – не ясно, мужчина или женщина.
– Нет.
– А можно ее? – вкрадчиво попросил голос.
– Нет.
– Почему?
– Она умерла, – выдохнула в трубку Аня, после чегорухнула на пол, потеряв сознание.
Ева
Ева припарковала свой огромный черный джип у самогоподъезда. Она всегда так делала, ей было плевать на то, что ее внедорожникперекрывает проезд другим машинам, пусть где хотят, там и проезжают, а она ненамерена пачкать свои роскошные сапожки от «Гуччи» в грязи.
Она выбралась из автомобиля, включила сигнализацию и, преждечем войти в подъезд, привычным жестом погладила хромированный бок своего джипа.Ева его обожала. Пусть ей все твердили, что эта махина не для нее, что такойэлегантной утонченной даме больше подойдет «БМВ», «Порше», «Ягуар», «Лексус»,но она считала, была на сто процентов уверена, что мощный черный «Рендж Ровер»именно ее автомобиль. А все эти «Порши» и «Ягуары» для глупых блондинистыхсучек, скороспелых жен нуворишей, что ни черта не понимают в жизни. Ева и самабыла блондинистой сучкой (пардон, сукой, отпетой сукой), но далеко не глупой. Стакими мозгами, как у нее, можно было поступить в престижный институт, защититьдиссертацию, сделать карьеру, но Ева не собиралась тратить свою молодость натакие глупости… Она и без аспирантур знала, как добиться успеха в жизни.
Главное – не расслабляться: не показывать своих страхов,опасений, слабостей, еще надо уметь врать, изворачиваться, бить по больному, небрезговать подлостью и всегда быть красивой. Все! Больше умной женщине никакиенавыки не нужны, кроме, пожалуй, досконального владения техникой секса…
Вот чем-чем, а этой техникой она владела в совершенстве. Оназнала, как раззадорить, соблазнить, ублажить. Еще знала, как вытрясти израззадоренного, соблазненного, ублаженного большие бабки. Все, чем она владела,за исключением квартиры, доставшейся ей от бабки, все это – брюлики, гардероб,машина, техника, новый бюст – ей подарили ее козлики (только так она называласвоих любовников). Мужики Еву боготворили. За магнетизм, сексуальность,раскрепощенность, за стиль, красоту, стервозность, наконец. Но особенно,конечно, за красоту. Ева была не просто хороша собой – она была прекрасна… Какскандинавская богиня. Высокая, длинноногая, с копной платиновых волос ивасильковыми глазами, она неизменно вызывала восхищение. У нее было многороманов, каждый из которых приносил ей немалую выгоду, но ни один роман незакончился свадьбой. И не потому, что ей не предлагали выйти замуж, отнюдь…Просто Ева терпеть не могла условности, ненавидела ограничения и, что грехатаить, презирала мужчин. К женщинам она, впрочем, тоже особой симпатии непитала, но разговор не об этом…
Зачем нужен брак? – недоумевала она. – На койчерт? Чтобы какой-то козел посадил тебя в клетку, пусть и золотую, и требовалбы послушания, верности, уюта в доме и отчета обо всех тратах? Нет, Еву такаяжизнь не привлекала…
Ей тридцать один. Хороший возраст, самый лучший: еще ничегоне висит, не морщится, не седеет, не выпадает, но уже пожила, уже личность. Икапиталец нажит не слабый. Еще пару годков – и можно будет послать всех этихразновозрастных богатых козлов к чертовой матери, открыть свое дело и зажитьприпеваючи, снимая себе на субботние вечера юных кобельков…
Ева вошла в подъезд, поигрывая ключами, прошествовала клифту. Мимо нее, привычно бурча ругательства, просеменила соседка – генеральшаАстахова, старая грымза, единственная оставшаяся из прежних жильцов. Остальныхвсех расселили ушлые бизнесмены, возжелавшие жить в центре, выкупив у отставныхвояк их обветшалые хоромы. Из старой гвардии только Астахова осталась да Ева,генеральская внучка.
– Проститутка чертова… Опять свою тачку посередь дорогипоставила, – прокаркала Астахова, выглядывая на улицу. – Сколько жможно повторять…
– Иди в жопу, старая карга, – весело сказала Ева,заходя в лифт.
Еву забавляла старухина ненависть и это ее вечноеругательство «проститутка чертова», будто сейчас кого-то этими словами обидишь.Тем более проституткой Ева не была никогда. Профессиональная любовница – воткак она себя называла. Любовница! А не какая-то там шалава, пусть ивысокооплачиваемая…
Лифт поднял Еву на второй этаж. Она вышла на чистенькую,вылизанную приходящей уборщицей лестничную клетку, подошла к двери своейквартиры, отперла ее и вошла, с удовольствием вдыхая привычный запах отчегодома. Как же давно она здесь не была! Целых три дня… Да, Ева тосковала по своеймилой квартирке, как другие тоскуют по родителям, детям, мужьям, и совсем немогла спать вне своей спальни, поэтому она редко оставалась у любовников большечем на сутки. В этот раз пришлось сделать исключение. Уж больно козлик былщедр… И шубку из шиншиллы подарил, и сумочку «Луи Виттон», и сережки сизумрудами – их, правда, придется вернуть в магазин, потому что изумруды Еватерпеть не могла, но это, в конце концов, мелочи…
