— С Рождеством Христовым.
— О, зачем, это не обязательно…
— Подождите и ничего не говорите, пока не увидите, что там. Можете подумать, что я сумасшедшая.
— Я вообще-то люблю подарки, — сказала Беллилия.
— Как поживаете, Чарли Хорс?[1]— обратился к хозяину Уэллс Джонсон.
— Никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо. Позвольте мне взять ваше пальто.
Беллилия внимательно разглядывала пакет, красивую яркую оберточную бумагу и тщательно завязанные узлы.
— Подождем открывать, пока не явятся все гости, — сказала она и положила подарок Джонсонов на свободное место под елкой.
Звонки в дверь пошли один за другим; число гостей все увеличивалось, приветствия и смех становились все громче, воздух наполнился запахами рисовой пудры, духов и одеколонов, рома и разных пряностей. Жара в доме и обязанность хозяина наливать и разносить бокалы довели Чарльза до того, что он взмок от пота. А кожа Беллилии цвета слоновой кости оставалась такой же свежей и прохладной, как белая роза, которую она прикрепила себе на грудь.
Эта роза была из букета, подаренного ей их новым другом и соседом Беном Чейни.
— Вы слишком добры, — сказала Беллилия, протягивая Бену обе руки, и улыбнулась так, чтобы снова были видны ямочки на щеках. — Вы просто меня избалуете своим вниманием.
— Избаловать вас? Это невозможно! — воскликнул Бен.
Чарли и Бен обменялись рукопожатием.
— Счастливого Рождества.
— Рюмочку?
— Ну что ты, Чарли, — вмешалась Беллилия. — Ты же знаешь про Бена и про настойку.
Оба мужчины рассмеялись. Беллилия произнесла это так, будто Бен и яблочная настойка были старыми любовниками. Пока Чарли наливал Бену рюмку, Беллилия поднесла ему блюдо с закусками. Он выбрал крекер с сырной пастой.
— Вы сделали это из овечьего сыра, — отметил он с некоторым самодовольством. — Теперь я знаю, что вы думали именно обо мне.
— Она думает обо всех, — похвастался Чарли.
К шести часам гости уже насытились и едой, и напитками, и поздравлениями, и сплетнями, а женщины — и изучением праздничных нарядов друг друга. Беллилия предложила Чарли достать из-под елки и распечатать рождественские подарки. Для нее это было главным событием вечера: она ждала его с нетерпением и радостным предвкушением, как любопытный ребенок.
— Все уже здесь, кроме Эллен, но, раз она не смогла явиться вовремя, я не вижу причины, почему все остальные должны ждать, — сказала она мужу.
— Может, она задержалась на работе.
— В рождественский вечер?
— Но ты ведь знаешь, что газеты печатаются и в этот день.
Беллилия внимательно огляделась, пытаясь определить настроение своих гостей.
— Хорошо, дорогой, мы подождем еще немного.
Их разговор случайно подслушал доктор Мейерс.
— Если под елкой есть подарок и для меня, я хотел бы получить его сейчас. Мне ведь скоро возвращаться в больницу, а сначала придется отвезти домой мамочку.
— Ну, знаешь, папочка, — изобразив возмущение, воскликнула его жена. — Почему ты думаешь, что кто-то станет делать рождественские подарки такому старому ворчуну, как ты?
Беллилия взглядом пыталась добиться согласия Чарли. Он видел, что ей очень хочется поскорее распечатать пакеты, и решил сдаться, как сдается отец, во всем потакающий своим детям.
— Открой сначала свои, — предложил он.
— Это будет несправедливо. Ведь я хозяйка, и мои пакеты надо открывать последними.
В спор вступил судья Беннет, предложив такую очередность: сначала открывает свой подарок один из гостей, потом это делает Беллилия, за ней опять гость и т. д. Все согласились и поручили Чарли играть роль Санта-Клауса: доставать пакеты, читать надписи и вручать подарки тому, кому они предназначались. Чарли смутился, испытывая чувство неловкости: он по природе был застенчив и понимал, что актер из него никудышный. Однако, когда увидел, что его друзья проявляют гораздо больший интерес к подаркам, чем к исполнению им роли Санта-Клауса, напряжение спало и он даже стал отпускать шуточки.
Всех гостей удивила щедрость Беллилии. Они не привыкли к таким дорогим подаркам на Рождество. Даже самых богатых их них, чьи депозиты были надежно размещены в Нью-Йорке, в Нью-Хэвене и в Хартферд-рейлроуд-сток, с детства учили быть благодарными за такие рождественские подарки, как апельсин, пара перчаток, коробочка конфет и особенно за Библию или «Очерки» Эмерсона. Они, конечно, тоже принесли свои подарки хозяйке, ибо ее гостеприимство с угощениями в рождественскую ночь требовало в ответ вознаграждения. Однако ничто не могло сравниться с ее подарками гостям. Каждый получил свой пакет — и мужья, и жены. А какие роскошные безделушки! Все из нью-йоркских магазинов! Мешочки для табака из натурального шелка, портсигары с монограммами, пепельницы из чистой меди, чернильницы и пресс-папье с бронзовой ручкой, а также специальные дорожные чашки в кожаных футлярах.
Миссис Беннет, которая принесла хозяйке дома три тряпочные рукавички для горячих сковородок, купленные в августе на благотворительном церковном базаре и отложенные специально для Рождества, подсчитала в уме, во что обошлись Беллилии подарки гостям, и сказала ее мужу:
— Никто из нас, Чарли, не мог бы сравниться с расточительностью твоей жены. Не в наших обычаях хвастаться своим богатством, как это делают люди с Запада.
Слово «хвастаться» не умалило того удовольствия и радости, которые испытывала Беллилия при вскрытии принесенных даров. Страшная аккуратистка, она сегодня беспощадно срывала обертку с подарочных пакетов, швыряла на пол бумагу и золотые ленточки. Каждый подарок казался ей замечательным, а каждый даритель — щедрым. Чарли видел страстное воодушевление от получаемой ею необычной радости: сироту приняли в добрую, хорошую семью, беспризорную девочку впустили наконец в магазин игрушек.
Глаза Люси Джонсон сияли, когда Чарли вручал Беллилии пакет, обвязанный золотой тесьмой. Под оберткой была коробка с японскими иероглифами.
— От Вантайана, — громким шепотом произнесла миссис Беннет.
Кое-кто из женщин кивнул. Они тоже узнали манеру оформления покупки и удивились, почему Люси нужно было ехать за рождественским подарком для Хорстов в Нью-Йорк.
Беллилия вытащила подарок из коробки и подняла вверх, чтобы все видели. На подставке из слоновой кости сидели три обезьянки. Одна закрывала лапками глаза, другая — затыкала уши, а третья прикрывала рот.
— О, большое вам спасибо. Мне очень-очень нравится. — Беллилия поцеловала Люси Джонсон.
Миссис Беннет что-то шепнула своему мужу. Судья взглянул поверх очков на Уэллса Джонсона. Раздался бой настенных часов. Некоторые из мужчин достали из карманов свои часы, чтобы проверить время.
