будет абсолютно конфиденциально! Я сегодня же напишу.
- Хорошо, - Герцог встал, давая понять, что разговор окончен. – Тогда жду от тебя вестей.
Проводив высокопоставленного клиента, магистр Амброзиус тотчас же принялся писать письмо. Друг его, Петрус, в юности поражал профессоров глубиной ума и высотой помыслов. Почтенные педагоги долго сокрушались, когда вместо служения науке молодой человек выбрал служение Творцу.
Сам магистр Амброзиус, хотя и сокрушался потере товарища по студенческим забавам, в душе прекрасно его понимал. Принятие сана было одним из условий, которые выставил Петрусу отец, оплачивая его обучение в Академии. Управлять богатым монастырем было, несомненно, намного приятнее, чем мыкаться по вельможам в поисках места. Не всем ведь везет так, как ему, Амброзиусу, которого приютил старый герцог.
Опять же, отцу Пиусу, как теперь стал зваться магистр Петрус, точно не было нужды опасаться попасть под ведовской процесс. Магия как таковая уже несколько десятилетий была признана даром Творца. Но вот ее использование все еще вызывало вопросы. Порой – весьма неприятные.
Собственно, ответами на эти вопросы часто приходилось заниматься аббату Пиусу. И магистр надеялся, что тот, по старой дружбе, поделится некоторыми из них. Потому что до сих пор наука знала только один тип артефактов, которые умели восстанавливаться после магического удара. И где взять подобный для своего герцога, магистр не имел ни малейшего понятия.
«Я надеюсь на вашу помощь, мой добрый друг», - писал он, - «Потому что сердце мое замирает от одной только мысли, что хаос династических войн может поглотить наш благословенный край. Кроме того, герцог Вильгельм-Август – сын моего также доброго друга и покровителя. И больно мне видеть, как страдает этот во всех смыслах замечательный молодой человек».
Написав письмо, лейб-медикус запечатал его воском и личной печатью. Потом, подумав, провел над конвертом рукой, делая несколько пасов. Сверху – простенькая защита от намокания. Она, как и большинство бытовых несложных бытовых заклинаний, одной из первых прижилась в замковых покоях после эпохального решения Совета Двенадцати.
Под ней – защита от чужих рук, которая уничтожит письмо при попытке вскрытия. Штука более редкая и дорогая, но, тем не менее, известная каждой более-менее приличной Тайной службе. И, в самом низу, спрятанный под двумя слоями заклинаний, личный знак. Маленькое напоминание о студенческих временах, которое должно убедить друга-Петруса, что письмо написано лично Амброзиусом, без любого контроля или принуждения.
Несколько дней спустя, прочтя это письмо, почтенный служитель Храма крепко задумается. Да, Амброзиус прав, подходящий материал у него есть. И, возможно, этот сумасшедший план даже сработает. Но даже один неучтенный параметр может свести всю задумку на нет. Слишком ценен материал, слишком велики ставки, чтобы так рисковать.
«Пожалуй, давно пора навестить старого друга,» - решил аббат Пиус после некоторых размышлений.
- Эй, брат Хубертус! – Позвал аббат своего келейника. – Скажи брату келарю, чтоб зашел ко мне со списком насущных нужд. Мой старый знакомый по дружбе выхлопотал мне аудиенцию у Его Светлости.
- У самого герцога?! – Ахнул брат Хубертус, старательный, но временами недалекий толстячок. Порядочность и преданность брата Хубертуса в глазах аббата многократно перевешивала мелкие его недостатки.
- Да, у Вильгельма-Августа. Есть шанс значительно поправить наши дела. Так что зови, давай.
- Сию минуту!
Служка убежал, а достопочтенный задумался еще крепче. До отъезда надо было отдать распоряжения, чтобы братья усилили в наблюдение за округой. Для осуществления задумки нужна была ведьма. Возможно, не одна. Желательно, молодая и здоровая. И если в молодых недостатка не было, то здоровье несчастных после общения со светскими дознавателями обычно оставляло желать лучшего.
«Совсем эти бургомистры распоясались!» - Ворчал аббат Пиус, в ожидании брата-келаря подписывая очередное распоряжение. – «Хоть сам ловчие отряды рассылай. Ох, доведут они меня когда-то до греха!».
Глава вторая
«Лотта, где тебя носит?!» - отец уже начинал откровенно сердиться. Мало того, что в простую, казалось бы, поездку жена навязала ему весь курятник – всех трех дочерей, так еще и возились вечно с одеваниями-переодеваниями. А, между тем, на ярмарке зевать нельзя, кто первый приехал, тот и выхватил лучшее.
На его зов из дома выбежала средняя дочь – Лотта, на ходу завязывая ленты. Старшая Вильма уже чинно сидела на повозке, заплетая косы младшей. Хоть кто-то умеет ценить отцовское время! Дождавшись, когда дочь запрыгнет на повозку и усядется рядом с сестрами, рыцарь тронул коня и дал знак вознице.
Тихо поскрипывая колесами, повозка покатилась в сторону города. Девушки позевывали, пытаясь урвать еще пару минут сна. А отец с тревогой поглядывал на восток, где по краю ночного неба уже разливался румянец зари, и злился на навязчивую жену.
Вот зачем, спрашивается, она так уперлась? Ладно, Вильма засиделась в девках, того и гляди перестарком назовут. Ей себя показать – первейшее дело. А вот Лотта с Хилле вполне могли бы остаться дома, в конце лета в хозяйстве каждая пара рук на счету. Опять же, если он не сумеет повыгоднее сбыть часть урожая, вся поездка пойдет насмарку. Без прибыли не будет хорошего приданого, а без приданого не будет свадеб, сколько ты на ярмарке личиком не красуйся. Вон, Вильма – яркий тому пример.
Старый рыцарь недовольно фыркнул, вспоминая историю старшей дочери, ставшей предметом соседской распри. А он еще, дурак, радовался, когда второму соседскому сыну подфартило попасть на службу в замок самого герцога! Но стоило зазвенеть первым монетам в кошеле у Бернда, как его отец тут же забыл и многолетнюю дружбу, и доброе соседство, отказавшись от своих обещаний. Приданое им, видите ли, маловато! А ведь Вильма лучшие годы потеряла, ожидая со службы его непутевого сына!
Да и остальные девчонки пострадали. Хилле пятнадцать скоро, девица в самый возраст входит, а перед ней две старшие сестры в очереди толпятся. Ладно, Лотту, не зря считавшуюся первой красавицей округи, он неоднократно успел бы сбыть с рук. Но история со старшей дочерью поставила крест на его планах. Выдавать младшую вперед старшей означало навсегда опозорить Вильму, лишив ее всяких надежд на замужество. Поэтому приходилось отказывать женихам. Или они отказывались сами, услышав сумму выкупа, которую отец хочет получить за красавицу-дочь.
Ха! Можно подумать, он из жадности разгоняет окрестных парней! Просто, деваться некуда. Выкуп за красоту Лотты должен быть таким, чтобы не только хорошенько поправить приданое Вильмы, но и остальную семью не разорить тратами на две свадьбы подряд. А еще ж мальчишек в люди выводить… Э-эх!
Добрый рыцарь переживал зря.
