— Хэлло. — Лишь огромным усилием воли он заставил себя произнести это единственное слово.
— Мэтт, говорит Берт! — Ему не было никакой необходимости представляться. Берта сразу можно было узнать по насквозь прокуренному, грубому голосу и мрачному тону. — Почему ты не берешь трубку? Я думал, тебя нет дома.
«И все равно названивал. Да?»
— Потому, что автоответчик не был включен.
— Я иногда оставляю его включенным, даже находясь дома.
— Откуда мне знать? — Питтман был в полной прострации, словно накачался наркотиками. — Чего ты хочешь, Берт?
— Окажи мне услугу!
— Извини. Не могу.
— Не отказывайся, выслушай меня!
— Что бы ты ни сказал... Берт, мы с тобой квиты, друг другу ничего не должны. Так что оставь меня в покое!
— Думаешь, если ушел с работы, мы никогда больше не увидимся? Долги у нас еще впереди, приятель, не беспокойся. Ты вчера был последний день и, возможно, не слышал, что «Кроникл» закрывается в следующую пятницу, через неделю. Сегодня утром нам сообщили.
Голос Берта, казалось, доносится откуда-то издалека. У Питтмана закружилась голова.
— Что? — переспросил он.
— Мы понимали, что положение с газетой неважное, но не думали, что она обанкротится. На нее не нашлось покупателя. Наши аналитические статьи не в силах конкурировать с телевизионными новостями и с материалами «Ю-Эс-Эй тудей». Владельцы решили ликвидировать дело. Через девять дней в продажу поступит последний выпуск. И это после ста тридцати восьми лет существования!
— Я все же...
— Ты должен вернуться на работу. Помимо всего прочего, нам не хватает людей. Послушай, я отдал «Кроникл» тридцать лет жизни и не желаю, чтобы газета превратилась в мусор. Вернись, прошу тебя, и помоги мне. Всего на девять дней, Мэтт. Отдел некрологов не менее важен, чем все остальные. Что читают вслед за комиксами и спортивной страницей? Искать нового человека нет времени. К тому же некоторые негодяи то и дело отпрашиваются с работы, чтобы подыскать себе другое место. Ну, будь другом, Мэтт. Если не мне, то хотя бы газете. Не зря ты проработал в ней четырнадцать лет. Нет, ты не можешь остаться равнодушным!
Питтман уставился в пол.
— Мэтт?
Мышцы Питтмана свела судорога.
— Мэтт, ты меня слышишь?
Питтман внимательно изучал пистолет.
— Время ты выбрал дерьмовое, Берт.
— Но ты сделаешь это?
— Ты просто не понимаешь, о чем просишь.
— Нет, понимаю. Ведь ты — мой друг.
— Чтоб ты сдох, Берт!
Питтман положил трубку. Терзаемый душевными муками, он ждал, что телефон опять зазвонит. Но звонков больше не было. Питтман отложил пистолет, взял бутылку бурбона из буфета рядом с холодильником, налил в стакан. Без воды, безо льда. Быстро выпил чистый бурбон и снова налил.
2
Ну не ирония ли судьбы? Умирающая газета, отдел некрологов и сотрудник отдела — потенциальный самоубийца. Стол за невысокой перегородкой находился на четвертом этаже, между лифтом и мужским туалетом. Сотрудников в «Кроникл» не хватало, но на отделе Питтмана это никак не сказывалось: шум, суета, телефонные звонки, стук компьютеров. За рубрикой «Некрологи» шла «Искусство и развлечения», слева — «Домашние советы», справа — «Календарь местных событий». Питтману казалось, что его отделяет от остальных огромное пространство, затянутое пеленой тумана.
— Ужасно выглядишь, Мэтт.
Вместо ответа Мэтт пожал плечами.
— Болел?
— Да, немного.
— Смотри, совсем сковырнешься от всех этих дел с «Кроникл».
— Уже слыхал кое-что.
Пузатый коротышка из отдела бизнеса, ухватившись за край стола, наклонился к Питтману.
— Может, слыхал, что с пенсией тоже проблемы? Впрочем, откуда тебе знать? Ведь уже два дня, как ты уволился. Почуял, что газете каюк, и смотался? Соображаешь, надеюсь, полный порядок? Месячное пособие получил? Или?..
— Нет, — ответил Питтман, откашлявшись, — ничего я не знал.
— В чем же дело?
— Устал очень.
— Устал? Но тогда почему ты здесь?
Питтман никак не мог сосредоточиться. Наконец сказал:
— Да вот, решил помочь. Вернулся всего на неделю, считая с завтрашнего дня. И баста.
Ох, уж эта неделя! Она покажется ему целой вечностью.
— Имей я счет в банке, не стал бы попусту терять время. Поискал бы другое место. У тебя наверняка денежки водятся.
Питтман молчал. Да и что мог он ответить?
Толстяк склонился над столом так низко, что полы его расстегнутого пиджака накрыли телефонный аппарат. И он удивленно посмотрел на свое брюхо, когда телефон неожиданно зазвонил.
Питтман снял трубку.
Голос был немолодой. Женщина сообщила, что умер семидесятипятилетний старик, видимо, ее отец. Умер у себя дома.
Питтман пододвинул к себе анкету и внес в нужную графу полное имя покойного.
— Не желаете ли конкретизировать причину смерти?
— Простите, не поняла. — Женщина задыхалась от рыданий. — Мне так тяжело. Что значит «конкретизировать»?
— Ну, сказать, отчего он скончался, мэм? От тяжелой «продолжительной болезни», например, или предпочтете умолчать о причине смерти?
— Он скончался от рака.
Питтману словно вонзили в сердце нож. Перед глазами возник образ Джереми, играющего в футбол, крепкого мальчишки с густой копной рыжих, развевающихся на ветру волос. И тут же перед мысленным взором Питтмана появился другой Джереми — хрупкий, без признаков волос, в набитой медицинским оборудованием реанимационной палате.
— Примите мои соболезнования.
— Что?
— У меня сын погиб от рака, и я глубоко вам сочувствую. — Комок подступил к горлу Питтмана.
Последовала длительная пауза, словно линия отключилась.
— Продолжительная болезнь, — произнесла наконец женщина. — Не сообщайте ничего о причине.
Последовали другие детали: оставшиеся родственники, род деятельности, время и место похорон.
— Как насчет пожертвований? — спросил Питтман.
— Что? Не понимаю.
— Иногда близкие родственники покойного предпочитают, чтобы вместо цветов друзья и знакомые делали пожертвования в какие-нибудь фонды. В вашем случае это могло бы быть «Раковое общество».
— Но ведь тогда станет ясно, от чего он умер.
— Да. Именно так.
— Продолжительная болезнь. Мой отец умер после продолжительной болезни. Я ни с кем не желаю связываться. Стоит вам упомянуть «Раковое общество», и все остальные филантропические фонды города изведут меня телефонными звонками. Ни вам, ни тем более мне этого не нужно. Не забудьте отметить, что он увлекался боулингом и входил в команду старшей возрастной группы Ист-Сайда.
