пугать, — ворчит заведующая.
Она у нас вообще женщина строгая, но справедливая. А сегодня видимо в плохом настроении просто, раз так придирчиво допрашивает.
— Да ну, ни за что! — отмахиваюсь я и усмехаюсь. — Тёма меня за такое не простит, ему мамочка здоровая нужна.
— Это точно. Так что в первую очередь о себе заботься, Надь. А не о мужиках этих неблагодарных, — наконец смягчается она. — Я вон что первому мужу, что второму в задницу дула, а в итоге оба кобелины с молодыми любовницами в моем же доме гулеванили, пока я на работе надрывалась. Как двое из ларца, только с разницей в десять лет, — столь откровенные речи «без купюр» от нашей заведующей можно услышать только когда она действительно чем-то очень расстроена. Вот видимо потому и на меня сорвалась.
Так я и знала.
— Вы не волнуйтесь, Валентина Васильевна, — решаюсь хоть немного успокоить и поддержать начальницу. — Знаю я этих мужиков. Ученая. У меня ведь муж тоже такой был. Ну как «был». Он и есть, слава богу. Лишь бы подальше от меня. Но Пашка не такой. Вроде, — она своими отчаянными речами вселила в меня неуверенность. Потому что с доверием у меня уже давно проблемы — спасибо бывшему мужу. И я активно стараюсь с этим справляться. Но вот такие печальные примеры этому нисколько не способствуют. — Он хороший. Правда. Я ему верю.
— Ты как будто себя же успокаиваешь, — усмехается заведующая. — Ну-ну. Все они поначалу хорошие. Пока не покажут свое истинное лицо.
Молчу. Просто потому что не хочу с ней спорить. Да и не могу. Печальный опыт прошлого не позволяет. Я знаю, что могу верить только самой себе.
— В общем я скоро вернусь, — бурчу в телефон и спешу положить трубку, пока она меня еще больше не загрузила своим негативным настроем.
Лифт наконец останавливается на нужном мне этаже и я прохожу через длинный коридор прямиком к палате Паши.
Медсестры на посту нет. Отдам Паше еду и надо будет ее найти, чтобы спросить где я могу выловить нашего лечащего врача для разговора. Я хочу знать что происходит. Паша толком ничего не объясняет. Его будто особо и не обследовали. Но вроде уже выписывать собрались. Это как так?
То ли они тут дико филонят? То ли Паша мне что-то не договаривает и мне впору волноваться? То ли он просто симулировал болезнь, чтобы прогулять работу?
Но это смешной вариант. Взрослый мужик ведь не станет таким заниматься? Тем более он знает, что я на свою зарплату нянечки вряд ли смогу его долго кормить. Мне в первую очередь о Тёме надо думать.
Рука просто отваливается от тяжести пакетов. И ладошки вспотели от нервов. Все из-за дурацких рассказов Валентины Васильевны. Предвкушение такое гаденькое. Но совершенно беспочвенное!
Вовсе не все мужики козлы. Есть и нормальные. Такие, как Паша например.
Уже в сотый раз перехватываю пакет с одной руки в другую и наконец берусь за ручку двери.
Толкаю.
Открываю.
— Здравсти, — киваю Пашиным соседям по палате. — А мой где?
— Так в процедурку вроде пошел, медсестричку искать, — отвечает дедуля. — Сказал вроде знакомая у него тут работает.
— О, спасибо. Я пакетики пока тут оставлю, — улыбаюсь вежливо и возвращаюсь обратно к посту, рядом с которым процедурный кабинет.
С собой тащу только пакет с фруктами, который купила, чтобы отблагодарить медперсонал за их работу.
Медлю перед дверью, сомневаюсь, могу ли войти. Но вдруг слышу сдавленный женский вскрик за дверью процедурного кабинета и без промедления заглядываю, с чего-то решив, что кому-то нужна помощь.
— Не входить без приглашения! — рявкает на меня из-за стола раскрасневшаяся медсестра. Она отводит взгляд и заметно тяжело дышит.
Шагаю в кабинет, озаботившись ее внешним видом:
— Извините… — бормочу тихо. — Вам плохо?
— Вон выйди! — требует она.
— Но вы… — осекаюсь заметив под столом знакомый тапочек.
Я его сама купила пару дней назад для Паши в больницу. С заичьими ушками. Ради шутки.
— Паша?
Стук из-под стола подтверждает мою догадку. И уже через секунду тапочек с ушками прячется под стол.
Он ведь ей там… он ее…
А что он собственно делает?! Т-трогает? Руками? Или…
Какой ужас!!!
Боже, как мерзко!
— Я там тебе обед принесла, — безжизненным голосом произношу я. — Как закончите в прятки играть, поешь. Зайчик!
С этими словами я выхожу из процедурного кабинета и спешу сбежать из больницы.
Не верю…
Просто не верю.
А ведь говорят, что молния в одно место дважды не бьет. Видать я чертов громоотвод!
Сломя голову несусь по длинному коридору обратно на свободу. Подальше от этого ужаса!
За что мне это? За что?!
Где я так согрешила в жизни, что мне всякий раз достаются подобные мерзавцы?!
Я ведь так долго не могла решиться на отношения после предательства мужа!
А Паша… он показался мне совсем другим! Бывший муж властный и несгибаемый. Паша же мягкий и сговорчивый.
Хотя… он просто не желал принимать решений в принципе. В основном все решала я. Потому и уговорить его на что угодно было не трудно.
Я только теперь понимаю: ему просто было удобно со мной. Как с мамочкой, которая водит за ручку великовозрастного сынка. Меня еще бесила эта его манера вслед за Тёмой называть меня «мам». Фу! Теперь особенно раздражает!
Бывший муж же всегда называл меня «малышкой» и исключительно сам решал вообще все вопросы, совершенно не считаясь с моим мнением, а часто и вовсе не ставя меня в известность. Я никогда не была в курсе его бизнеса, финансовых вопросов и как позже оказалось отношений с женщинами…
И эта вот разница характеров моих двух мужчин просто замылила мне глаза.
Я почему-то решила, что мягкий и «послушный» Паша намного «безопасней» в плане верности, в отличие от жесткого властного мужа.
Даже имени его вспоминать не хочу. Четыре года назад я сбежала от него и спряталась.
Но не спряталась от новой боли…
Паша, как же ты мог?!
Врываюсь в лифт и хаотично жму на кнопки, потому что ничего не вижу из-за слез.
Чертовы двери не успевают закрыться, когда в кабину влетает мой гадский «зайчик»:
— Надюш, уже уходишь? — он выглядит неподдельно удивленным. — И даже со мной не повидалась?
Ну, уж чего-чего, а актерского мастерства ему не занимать.
— Навидались уже! — рявкаю я, вынуждая его вздрогнуть.
Не успеваю вытолкать Пашу из лифта, потому что двери-таки очень не вовремя закрываются, и я остаюсь заперта с мерзким гаденышем в тесной кабине. Мне даже стоять рядом с ним противно!
— С кем навидались? —
