там и мортиры подтягиваются по идущей вдоль сопок декавильке и довершают разгром. Медленно, планомерно… Казалось, ничто нас не сможет остановить, но в то же время я понимал: если японцы совершат обход — а рано или поздно они к этому придут, такова их тактика в этой войне — и уже мы окажется в тисках. И никакие мортиры с их смешной дальностью не помогут, когда гаубицы и полноценная полевая артиллерия начнут вбивать нас в землю.
— Есть новости с севера? — я с надеждой посмотрел на ординарца Врангеля, прибывшего от барона с очередным донесением.
— Одишелидзе подтянул передовые части в Вафангоу, так что, пока мы держим свою ветку железной дороги, сможет и дальше гнать раненых в тыл.
Я кивнул. Хорошая новость: очень не хотелось терять возможность оперативно переправлять моих солдат в нормальные госпитали. Да, из-за этого пришлось хорошенько подумать над логистикой, чтобы состыковать движение и санитарных, и грузовых эшелонов. Но пара запасных веток декавильки, приданная Алексеевым рота железнодорожных инженеров и несколько добровольцев из нестроевых, которые раньше работали на Транссибе, помогли наладить работу.
— Мищенко?
— Разъезды дежурят в том направлении, но пока ничего.
Я нахмурился, но что делать. Да, было бы приятно решить все здесь и сейчас, но мы и сами еще повоюем. Я отдал приказ снова перевозить две из четырех батарей мортир. Одновременно батальоны Шереметева и Мелехова начали разбиваться на роты и расползаться по складкам местности. Давно прошли времена, когда полк — это плотный квадрат, занимающий свое строгое место на поле боя. Теперь полк — это отдельные роты и даже отделения со взводами, у каждого из которых есть свой маршрут, своя цель…
И при таком подходе еще больше растет роль офицеров. Чтобы могли действовать самостоятельно, чтобы не боялись принимать решения, чтобы эти решения были продиктованы не паникой, а здравым смыслом. И тут помогли наши игры. Старшие офицеры отработали сотни разных ситуаций со мной, потом еще тысячи — с младшими. И пусть этот опыт не сравнить с реальными сражениями, но он был. А вот страха неизвестности не было, и не было глупых детских ошибок, которых я так боялся.
Вот перед нами показались очередные укрепления, которые японцы возводили, стараясь выиграть время и разобраться, что же случилось с их передовыми отрядами. Одновременно с этим подтянулась дивизионная артиллерия, принявшись отрабатывать по уже покинутым позициям наших мортир. Мы же выжидали. Кажется, паузы — это слабость, но на самом деле правильно примененное давление неизвестностью — это тоже прием.
— Ждем! — я слышал, как приказ гуляет по балкам и низинам между сопками, где собрались наши силы.
Беспокоящий огонь снайперов не мог нанести японцам серьезного вреда, но он сделал главное. Их командир не выдержал и скомандовал атаку. Ускоренный штурм — это когда ты атакуешь, еще не подавив вражеские позиции. Тоже вполне себе прием, что немцы доказали в Первую мировую войну. Но только если враг растерялся, подавлен и не готов. Мы же, наоборот, ждали этого удара и встретили японские ряды плотным огнем. Более того, одна из перенесенных мортирных батарей открыла огонь, еще больше усиливая панику.
Увы, японские пушки тут же сосредоточились на ней, и мало кто сможет пережить этот обстрел, но свое дело мортиры сделали. Десятки 30-килограммовых снарядов секли врагов не только осколками, не только взрывной волной, но и тысячами мелких камней, выбитых из окрестных сопок. Враг поплыл, и мы снова рванули вперед. Разбить, прорвать ряды, добраться до артиллерии. Как говорится, лучшее средство от бомбардировок — это танки на вражеском аэродроме, а от пушек — твои солдаты на их позициях.
— Хорунженков, вперед! — я увидел, что, несмотря на первый успех, солдатам уже не хватает свежести, поэтому двинул в атаку свой единственный резерв.
Мобильная усиленная рота капитана Хорунженкова ждала этого момента с самого утра. Воспользовавшись дырой во вражеских позициях, которые пробили Мелехов и Шереметев, они без паузы пронеслись вперед. Два километра до пушек — японцам пришлось подвести их довольно близко, чтобы сопки не мешали нас обстреливать. Врагу, правда, казалось, что и этой дистанции хватит, чтобы подготовиться к любой ответной атаке. Вот только моя аналоговая мотопехота на лошадиной тяге преодолела их за считанные минуты!
По ним стреляли — несколько десятков солдат и лошадей скатились с дороги, но выжившие добрались до цели. Японцам только и оставалось, что взрывать орудия и откатываться назад. А мы наступали… Сил не было, но мы шли вперед. А потом слева, где до этого сопротивлялись только разрозненные отряды разбитых частей 5-й дивизии, показались свежие плотно шагающие колонны.
— Обошли! Обошли нас! — кто-то из солдат попробовал запаниковать, но тут же получил в зубы от своего унтера.
— Держать строй!
— Держать строй!
Знакомые команды прокатились по всей линии фронта, и мы медленно начали откатываться назад. Не получилось додавить японцев — все-таки их было гораздо больше. Нет, не так: было бы слишком просто и неуважительно свалить все на количество! Дело не в том, что их было больше, но японцы еще и сражались до последнего, выигрывая секунды и минуты для своего командира, который тоже не стал полагаться только на силу и с самого начала начал еще и обход.
— Отходим к Мяогоу, — выдохнул я. — Первым идет… — я оценил состояние своих частей. — Второй батальон! Занимает позицию и готовится прикрывать остальных.
— Ваше высокоблагородие! — в уши вонзился крик одного из северных дозорных, и я, словно поддавшись какому-то наваждению, остановил связиста. Подождет приказ об отступлении еще минуту.
— Что там?
— Идут, ваше высокоблагородие! Генерал Мищенко и отдельная Забайкальская казачья!
— Далеко?
— В часе от нас. По дороге наткнулись на японскую кавалерию, потому и задержались. Но к бою готовы! Передают, что будут атаковать с ходу!
— Тогда… Продолжаем наступление! — я сжал зубы.
Да, так будет тяжелее. Однако, пока мы давим, японцы меньше стреляют, меньше думают о контратаках, а значит, и наши потери тоже меньше. А еще… Кавалерия — это кавалерия, в 20-м веке в лоб ей не взять готовую к бою пехоту с магазинными винтовками. Но вот если мы свяжем ее боем!..
* * *
Атака кавалерии — это страшное дело. Я уже видел, как это бывает, но тут каждый раз будто первый. Вот мы вклинились в ряды японцев, вот те упираются, а потом… Вырвавшиеся с фланга эскадроны Забайкальской казачьей бригады рассекли еще недавно стройные
