найти комплексное исследование, в котором бы рассматривался генезис структуры и методов деятельности разведывательных органов японской армии. Внимание практически всех исследователей обращено на вопросы советского контрразведывательного противодействия японскому шпионажу.
Исключение составляют статьи историка С.А. Куртинца, написанные по материалам Центрального оперативного архива ФСБ и Архива УФСБ по Омской области. В них он, в частности, рассматривает процесс становления разведорганов армии и Министерства иностранных дел (МИД) Японии в Приморье и Северной Маньчжурии в 1922–1930 гг., оценивает эффективность работы японской разведки против нашей страны до так называемого «маньчжурского инцидента»[14]. Кроме того, отдельная глава, посвящённая структуре и основным направлениям деятельности разведывательных и контрразведывательных органов Японии в годы Второй мировой войны, имеется в вышедшей в 2020 г. коллективной монографии О.Б. Мозохина и С.В. Тужилина[15].
Достаточно подробно деятельность органов военной разведки Японии накануне и в годы Великой Отечественной войны изучена В.П. Ямпольским, защитившим в 1983 г. диссертацию на тему «Борьба органов государственной безопасности СССР с подрывной деятельностью японской разведки в годы Великой Отечественной войны (1941–1945)». Опираясь на архивные материалы из фондов Федеральной службы безопасности, он раскрыл структуру, формы и методы деятельности Информационно-разведывательного управления (ИРУ) Квантунской армии, проанализировал влияние докладов военного и военно-морского атташе Японии в СССР на принятие высшим руководством империи политических решений на советском направлении в годы ВОВ, оценил эффективность агентурного проникновения японской разведки в нашу страну[16].
Закономерным итогом обобщения и анализа всего накопленного в нашей стране массива данных по истории советско-японского разведывательного противостояния стал выпуск в 2013 г. шестого тома энциклопедии «Великая Отечественная война 1941–1945 годов», посвящённого деятельности разведки и контрразведки Советского государства в рассматриваемый период[17].
Однако существенным недостатком всех ранее опубликованных работ является их опора на отечественные архивные материалы, что порождает неизбежные искажения при переводе имён и фамилий японских офицеров, вносит путаницу в описание структуры и механизмов функционирования разведывательных органов императорской армии и военно-морского флота.
В значительной степени указанные недостатки преодолел владивостокской историк А.В. Полутов, предметом научных интересов которого являлась деятельность японской разведки в первой половине XX в. Его работы написаны главным образом на основе ранее не вводившихся в научный оборот материалов Министерства иностранных дел, Национального архива и Научно-исследовательского института обороны Министерства национальной обороны Японии (НИИО МНО), а также исследований японских историков[18].
Западная историография представлена работами научно-исследовательских центров и отдельных историков из США, Великобритании, Германии, Швеции и Польши, что обусловлено непосредственным участием этих стран в боевых действиях в рядах союзников или противников Японии в годы Второй мировой войны. Стоит, однако, отметить, что, несмотря на обилие работ, посвящённых деятельности японской военной разведки в первой половине XX в., на Западе ещё не издано ни одной монографии, в которой бы предметно анализировалась деятельность разведывательных органов империи против СССР[19].
В числе первых к проблеме работы военной разведки Японии против нашей страны и влияния её информации на выработку высшим руководством империи политического курса на советском направлении обратился американский историк Кацу Хираи Янг. В своей диссертации он использовал захваченные армией США документы Военного министерства и Генерального штаба (ГШ) Японии, однако хронологические рамки исследования охватывают 1936–1941 гг. и ограничены главным образом деятельностью разведывательных органов японской армии в ходе боевых действий на Хасане (1938) и Халхин-Голе (1939)[20].
К трудам, раскрывающим процессы формирования и функционирования разведывательного сообщества Японии, относятся исследования Ричарда Дикона, Джеймса Хансена и Стефана Меркадо[21]. Особняком в этом ряду стоят публикации Элвина Кукса «Номонхан: Япония против России, 1939» и «Случай из практики разведки: Между молотом и наковальней: побег в Японию генерала НКВД Г.С. Люшкова, 1938–1945», в которых впервые в научный оборот введены документы Генерального штаба и Военного министерства Японии, отразившие результаты работы военной разведки на советском направлении в 1922–1945 гг.[22]
Опора на использование американских и японских архивных материалов характерна для другого исследователя истории императорской армии из США – Эдварда Джона Дри, автора нескольких публикаций о деятельности военной разведки Японии во Второй мировой войне. Большой объём японских источников также проанализирован в диссертации Джеймса Эдвина Уэлэнда, посвящённой истории разведывательных операций Квантунской армии и Генерального штаба Японии в Маньчжурии в 1922–1932 гг.[23]
Тема японо-германского разведывательного сотрудничества детально рассмотрена в монографиях Карла Бойда «Чрезвычайный посланник: генерал Хироси Осима и дипломатия в Третьем рейхе, 1934–1939» и «Доверенное лицо Гитлера из Японии: генерал Хироси Осима и разведывательная операция „Мэджик“, 1941–1945», написанных на основе дешифрованной американской радиоразведкой переписки японского посланника с Токио, а также в книге бывшего сотрудника немецкой военной разведки (абвер) майора Пауля Леверкюна. Необходимо, однако, отметить, что впервые проблема взаимодействия двух разведслужб была изучена восточногерманским историком Юлиусом Мадером[24].
В Польше основное внимание исследователей сосредоточено на процессах формирования и функционирования японо-польского разведывательного альянса. В работах Евы Палаш-Рутковской, Анджея Ромеры, Анджея Пеплоньского, Александра Смолиньского, Марцина Крушиньского, Павла Либеры, Войцеха Влодаркевича, Мариуша Волоса прослеживаются мотивы возникновения этого союза, характер сотрудничества в межвоенный период и в годы Второй мировой войны по линии органов агентурной и радиотехнической разведки, результаты деятельности польских резидентур в Скандинавии под эгидой военных атташатов Японии и в Маньчжурии при командовании Квантунской армии[25].
Эти вопросы, а также взаимодействие разведывательных органов Японии и Швеции в 1941–1945 гг. с опорой на рассекреченные архивные материалы американских, британских и шведских спецслужб рассмотрены в опубликованной в 2021 г. монографии Берта Эндстрёма «Мастер шпионажа на задании: нерассказанная история Онодэра Макото и шведской разведки»[26].
В японской историографии изучение работы военной разведки против СССР в рассматриваемый период носит ограниченный характер. Подробнее всего этот вопрос освещён в монографии бывшего сотрудника ИРУ Квантунской армии Нисихара Юкио «Полная летопись харбинской военной миссии: По следам Информационно-разведывательного управления Квантунской армии», в которой анализируются процессы становления и функционирования органов агентурной, специальной и радиотехнической разведки объединения в 1918–1945 гг.[27]
Тематика советско-японского разведывательного противостояния также успешно исследуется бывшим сотрудником Центра военной истории НИИО МНО Котани Кэн. В своей книге «Японская разведка во Второй мировой войне» он посвятил этой теме отдельную главу, в которой сделал вывод о высокой эффективности советских контрразведывательных мероприятий и слабой работе органов агентурной разведки японской армии и военно-морского флота[28].
Значительный объём фактического материала о деятельности военной разведки против СССР накануне и в годы Второй мировой войны содержат исследования бывшего начальника советского отдела Разведывательного управления Генерального штаба (РУ ГШ) полковника Хаяси Сабуро, ставшего после капитуляции империи основным для американцев источником информации о формах и методах японской агентурной работы в нашей стране[29]. Стоит также отметить, что
