университета.
Мне почему-то всегда казалось, что колонны эти каким-то образом связаны со стеной, прикрепленные к ней сзади. Оказалось, что нет — колонны просто стояли, опираясь на собственную основу, которая оказалась достаточно широкой, чтобы не позволить самой колонне упасть, когда я свалилась на нее всем своим весом, но, увы, недостаточно стабильной, чтобы удержать на своей верхушке установленный трофей — тоже ничем не закрепленный.
О том что я не просто свалила с пьедестала увесистую посеребряную чашу, но и разбила ее вдребезги, я поняла немного позднее, когда очнулась — трофей грохнулся мне на голову, заставив на пару минут потерять сознание. А по склонившемуся надо мной лицу самого декана, багровому от злости, поняла, что трофей имеет к нему самое прямое отношение.
— Живая? — морщась, словно ему самому было больно, Андрей Федорович поворачивал мою голову туда-сюда, проверяя, нет ли открытых ран.
Я молча кивнула, боясь пошевелиться в его руках. Даже не так. Я буквально заледенела — до такой степени не ожидала, что он сам прибежит ко мне через весь зал, проверяя, жива ли я! И только спустя какое-то время, когда пришли люди из медпункта, чтобы забрать меня на осмотр, поняла, что прибежал Игнатьев не ради меня, а ради того, что упало мне на голову. Буквально в последнюю секунду, перед тем, как дверь в актовый зал закрылась за моей спиной, я успела обернуться и увидеть, с каким несчастным выражением лица он вертит в руках обломки серебряной чаши.
Позже я узнала, что разбила трофей ни много ни мало за восхождение на Эльбрус, в котором Игнатьев участвовал лет десять назад в составе группы из пяти человек, обогнавшей еще несколько таких групп и пришедшей на вершину первой. А также, прочитала интервью с ним, в котором он признавался, что не было в его жизни достижения важнее, чем это самое восхождение, и что полученным трофеем он гордится больше, чем всеми своими успехами в дипломатической и научной работе. Вот так-то.
Неудивительно, что с тех самых пор жизнь моя на факультете превратилась в самый что ни на есть бег с препятствиями, причем по кругу — сродни тому, что происходит с хомячком, которого посадили в клетку и заставили крутить лапками дурацкое, бесконечное колесо.
Сдам, к примеру, какой-нибудь предмет на сессии, а потом оказывается, что у меня по нему хвост. Что за хвост? Откуда? Вроде всё сдала! Бегу к преподу разбираться — а его нет, в отпуске человек. «Назначьте встречу на следующей неделе». А на следующей неделе у меня работа начинается, или практика, на которой я пропадаю с утра до вечера… А там глядишь уже и новый семестр подоспел, на который не зачислят с хвостами.
Снова бегу к преподу, а там его аспирантка — выскакивает, как черт из табакерки, и предлагает сдать по-быстрому зачет «на четверочку» — мол, преподу сейчас не до тебя разбираться, где там у тебя хвосты с прошлого семестра… Возможно, по успеваемости, но это не точно. Сам же препод на связь так и не выходит.
И вот таким образом, за год, из твердой отличницы я превратилась в слабенькую хорошистку, если не в троечницу, хотя занималась по всем предметам не меньше прежнего. Сомнений в том, кто стоит за всем этим академическим беспределом, у меня не было — конечно же тот, кто лишился по моей вине самого дорогого трофея в его жизни.
— Алин, у нас времени в обрез, — выдергивая меня из грустных воспоминаний, Кира тронула меня за плечо. — Давай начнем, что ли?
— Что? — не сразу сориентировавшись, я подняла на нее глаза, поморгала, перевела взгляд на сидящую перед нами Киру, уже принявшую расслабленную позу и откинувшуюся на спинку стула с подложенной под голову подушкой. — Ах да…
Я вспомнила — мы здесь для того, чтобы попробовать спасти Ерохину от полного провала на экзамене по английскому языку, а в потенциале и меня, если метод хоть частично сработает. Может, хоть четверку влепит, гад бессовестный.
— Ну что ж… начнем… — собралась с мыслями, выдохнула… и, в соответствии с указанием из инструкции, включила на телефоне звук обильного, летнего дождя, зажгла ароматическую свечу зажигалкой, подняла за цепочку медальон в форме часов и медленно закачала его перед глазами у Ренаты. — Расслабься, Ерохина… — забубнила тихим, мягким и монотонным голосом. — Почувствуй, как твои руки слабеют и становятся невесомыми… сначала пальцы… потом запястья… потом плечи… твои ноги расслабляются… веки тяжелеют… глаза закрываются… мой голос баюкает тебя… ты хочешь спать… спать…
Уже сама начиная засыпать от собственного голоса, я вдруг дернулась — Кира хлопнула меня по руке.
— Спит! — прошипела и кивнула в сторону Ерохиной.
Я повернула голову и чуть не ойкнула от изумления, что безусловно свело бы на нет весь успех операции. Действительно, уронив голову на грудь и тихо посапывая, Рената спала! По-настоящему, явно не притворяясь! Даже немного слюну пустила из уголка рта.
— Наушники… — снова зашептала Кира. И протянула мне через стол мягкий головной убор с вмонтированными в нем динамиками.
Стараясь поменьше двигаться, я встала со стула, мягкими, кошачьими шагами скользнула к спящей подруге и надела ей на голову наушники, стараясь, чтобы динамики совпали с ушами.
— Врубай! — одним ртом скомандовала Кире.
Та уже держала телефон наготове и при моей команде лишь нажала иконку «старта» на приложении. Медленно подняла звук на несколько делений — так, что, склонившись к голове спящей Ренаты, я могла различать слова.
— ОК! — пальцами показала мне Кира, широко улыбаясь.
Я показала ей в ответ то же самое. Первый этап нашей операции завершился успехом! Ерохина была введена в транс, и в данный момент ее мозг принимал то, что в активном состоянии принимать отказывался.
— Я пойду, кофе принесу, — уже громче сообщила мне Кира, убедившись, что Рената крепко спит.
— Ага, — шепнула в ответ я, ничего не имея против. — Можешь не спешить, Кир, от тебя больше ничего не требуется…
Не сдержавшись, я широко зевнула, предвкушая сорок минут покоя под еле слышное бубнение из наушников и посапывание загипнотизированной подруги. Можно было расслабиться, усесться поудобнее, достать какой-нибудь учебник и спокойно полистать его, пока не придет время выводить Ренату из гипноза — для этого в брошюре тоже были даны инструкции. А можно и тоже подремать. Такие минуты покоя в последнее время редко выдавались на мою долю…
Вот только и сейчас расслабиться у меня не получилось.
Не прошло и пяти минут после того, как Кира убежала за кофе, как с той стороны двери раздались
