нас?
Подойдя к отбойнику, Элли указала пальцем:
– Труп, сержант.
– А, точно. – Он почесал в затылке. – Ты говорила.
Том был явно в замешательстве – опять-таки как обычно, – так что Элли пустилась в объяснения:
– Его нашли вон те юные леди и джентльмен. Если вы отвезете их в участок и возьмете показания, то мы с доктором Эммануэль сможем заняться телом.
– Ну да, резонно. – Том одарил ребят дружелюбной, хоть и слегка рассеянной улыбкой, после чего обратил взор на Элли – точнее, на ее меховую шапку. – Бога ради, ты когда-нибудь перестанешь носить на службе эту проклятую штуковину?
– В ней голове тепло, а в обычной шапке – нет. Мне нравится, когда уши прикрыты.
– Я бы так не напрягался, если б ты сняла вот это. – Тома легко было понять: шапка-то была из запасов Красной армии, украшенная красной звездой с серпом и молотом, которую Элли не могла спороть, опасаясь проделать дырку. – В один прекрасный день Эрни Штазёлек решит, что ты из долбаной Штази, и пристрелит тебя.
– Том, Эрни Штазёлек – поляк. А Штази была в Восточной Германии.
– Ладно, умники-разумники. – Том шагнул к ребятам. – Марш за мной. Как вернемся, пропустим по чайку, а?
Он, вероятно, даже не заметил, что у них уже в руках чашки, но в такой день горячее питье никогда не бывает лишним. Ребятишки последовали за ним к машине, откуда как раз вылезала Милли Эммануэль, укутанная в сто одежек. Довершали ее наряд ядовито-розовый пуховик и такого же цвета лыжная шапка, делавшие ее похожей на кочан красной капусты. Помахав Элли рукой, Милли вразвалочку направилась к ней, пока Том выполнял неуклюжий разворот в три приема, дабы выехать обратно на дорогу в Барсолл.
– Добрый день, констебль!
– Здорово, док. Не слишком легко оделась?
– Хорошо тебе говорить, а у меня папа с Ямайки, помнишь? Это ты у нас, бля, наполовину пингвин. Короче, где тут пациент?
Элли показала. Милли выглянула за отбойник.
– Сдается мне, пациент скорее мертв, чем жив.
– Что бы я без тебя делала!
– Вот именно.
– Ай, да ну тебя.
– Короче, какой план? Прошу, скажи, что ты можешь кого-нибудь вызвать.
Элли помотала головой.
– Легче шлюху застать в трусах, чем поймать сигнал, а основные дороги все позамело.
Милли застонала.
– А нельзя его снежочком еще присыпать и оставить до весны?
– Хорошо бы.
– Ладненько. Ну что, потягаем тяжести?
– Мне еще нужно твое врачебное мнение, док.
– Я тебе не патологоанатом.
– Зато под рукой.
– Справедливо. – Пар изо рта Милли клубился в морозном воздухе. – Но советую приберечь на будущее бутылочку доброго винца.
– Сделаю что смогу. Если хочешь, могу пока угостить горячим шоколадом.
Они забрались в «Лендровер», и Элли подъехала к подножию холма. Она расчистила заднее сиденье, расстелила одеяло, еще одно повесила на руку и взяла маленький черный пакет. Открыв, проверила содержимое – латексные перчатки, пакетики для улик, пара маленьких фонариков, – перекинула пакет через плечо и отвернулась. Она не ожидала найти ничего подозрительного – скорее всего, пьянчуга поскользнулся и упал с тропинки, а остальное довершил холод, – но лучше перебдеть.
Милли уже перелезла через отбойник и дожидалась ее. Элли вылезла за ней. То и дело начинал сеять снег. Узкая тропинка бежала вниз по склону, вдоль границы угодий Харперов, к безмолвным деревьям.
2
Тропинка, зажатая между склоном справа и каменными стенами вперемешку с проволочными изгородями слева, и в лучшие времена сплошь камни да кочки, была скользкой от льда и слежавшегося снега. Тело лежало там, где земля вздымалась горбом, а дальше начинался более пологий склон, по которому какой-нибудь смельчак вполне мог бы вскарабкаться на дорогу. Склон тянулся вниз, пересекая тропинку, и охватывал примерно тридцать ярдов леса, прежде чем выровняться у каменной стены, окружавшей поля Харперов.
Элли заметила широкую борозду, не до конца занесенную вчерашним ночным снегопадом, которая рассекала сугробы на тропинке, уходя вниз по склону к деревьям.
– Смотри под ноги, – напутствовала она Милли и начала спускаться по склону, следуя вдоль борозды.
Хотя с дороги труп было легко заметить, оказавшись среди деревьев, Элли едва могла различить поля и ферму за ними. Скорее всего, Харперы весь день не высовывали носу из дома, но если бы и высунули, то могли бы стоять на границе своих владений и не заметить покойника. Ирония судьбы, поскольку Элли уже почти не сомневалась, кто он.
– Интересно, они хотя бы его хватились? – заметила она вслух.
Милли, нахмурившись, проследила за ее взглядом.
– Думаешь, это один из них?
– Зуб даю, что Тони Харпер.
– Черт. Нормальный был парень.
– Сравнительно. Когда трезвый.
Милли почла за лучшее не обсуждать Харперов или досадную эпопею их взаимоотношений с Элли. Присев на корточки рядом с трупом, она подергала его за ноги в сапогах; они оказались тверды, как дерево.
– Труп порядком окоченел.
– Ясненько. Время смерти?
– Ты же понимаешь, Элли, что все это лишь догадки.
– Говори, не стесняйся.
– Окоченение занимает от двух до шести часов после смерти и достигает максимума в течение двенадцати, а этот парень совершенно задубел. Итак… по самым осторожным прикидкам, – она взглянула на часы, – я бы сказала, что он умер сегодня ночью не позднее двух часов. Впрочем, это без учета холода. Мог и дольше проваляться, но нет никаких признаков, что им поживились хищники.
– А кроме того, – Элли взглянула на борозду в снегу, – случись это раньше, следа бы уже не осталось. А то и самого бы занесло снегом, и те ребятишки его бы не увидели.
– Скорее всего, – сказала Милли. – Но весь снег бы осыпался, когда он свалился.
– То есть как свалился?
– Дай-ка фонарик. – Элли протянула ей фонарик, и Милли посветила на труп. – Посмотри на его позу. Одна нога вытянута, другая согнута в колене. Видишь? А спина прямая.
– И что? – Тут до Элли дошло. – Он раньше сидел?
– Да. Он умер в каком-то другом месте, наступило окоченение, и он свалился сюда.
– Или кто-то его принес и бросил. – Элли застонала. – Ну вот на хрена его снегом не занесло? Мне б до оттепели не пришлось с ним валандаться.
– Не он, так был бы кто-то другой, – заметила Милли. – Знаешь ведь, как оно бывает. Каждый чертов год, как по расписанию. – Она вздохнула. – Видно, ничего людей не учит.
– Знаю, знаю.
Повисло молчание. По-прежнему шел снег, снежинки оседали на мертвом теле.
– Но зачем было бросать его здесь? – спросила Милли. – Место не самое подходящее.
Элли посветила на борозду. Потом нахмурилась и проследовала по ней обратно к тропинке, прежде чем переместить луч выше по склону.
– Милли? Кажется, я нашла ответ.
