Модлей, — потом будем судить, очень ли хочется мне заработать так любезно предложенные вами двести фунтов.
— «Иди прямо к делу», — говорил покойный Том — Рваная Голова, — сказал Джек Алевар. — Вы, черт возьми, сбили меня своим дьявольски рассудительным замечанием. Мистер Модлей, я плыл четыре недели совсем не ради того, чтобы греть свои ноги около ушей вашего горна. Я тоже изобретатель, однако из скромности умолчу о своих открытиях. Они… гм… довольно многочисленны. Но я хочу сделать еще одно открытие, и вы можете мне помочь.
— Какого рода открытие?
— Я говорю о патентованном висячем замке Брамаха, — сказал Джек Алевар, подсаживаясь ближе к Модлею и понижая голос. — Имейте терпение выслушать. Как вам известно, мистер Модлей, в окне мастерской Брамаха, на Пикадилли, девятый год висит объявление, обещающее двести фунтов стерлингов тому, кто откроет без помощи ключа, отмычкой или другим инструментом, знаменитый патентованный замок вашего бывшего хозяина. Сотни лиц брались за такое дело, однако еще никто не открыл замка. Надо сказать вам, что в Америке на эти замки большой спрос, и так как устройство механизма не позволяет подделать ключ, то естественно, что у людей, склонных к разрешению умственно-приятных задач, начали чесаться мозги и руки. Три месяца тому назад я заключил пари с мистером Фергюсом Дезантом, арматором, на десять тысяч долларов в том, что открою замок Брамаха без ключа к пятнадцатому декабря тысяча семьсот девяносто седьмого года. Мистер Модлей, я ошибся в своих силах и переоценил свои способности, которые, смею сказать… Сегодня четырнадцатое ноября. Итак, я слушаю вас.
— В чем же дело? — спросил Модлей. — Если я вас правильно понимаю, вы не прочь подкупить меня? Так, что ли?
— Ну, нет, — воскликнул Джек Алевар. — Это вы подкупили меня, подкупили вашим талантом, вашей любезностью, наконец вашей энергией. Я хотел только просить вас сообщить мне способ открыть замок, так как мое безвыходное положение очевидно. Простая, я скажу даже — пустяковая услуга, тем более что, совершенствуя Брамаху эти замки, вы, конечно, знаете о них все. Я же, со своей стороны, охотно передал бы вам премию; и даже очень прошу вас принять ее — раз вы находитесь в затруднительных обстоятельствах.
— Как это вы успели так скоро узнать о моих обстоятельствах, — рассмеялся Модлей.
— Вы шутите! Почему — скоро?! Иногда в течение пятнадцати минут мне удавалось… гм… да… делать серьезные открытия. Гм… я — американец, мистер Модлей. «Да» или «нет»?
— Генри! — крикнула сверху Сарра. — С кем ты там говоришь?
— Останься наверху, — громко ответил Модлей. — Я скоро приду. — Обратясь к Алевару, Модлей продолжал: — Не выйдет, мистер Алевар; говорю это прямо и окончательно. Так что не пытайтесь настаивать.
Американец некоторое время пристально смотрел на изобретателя и получил второй ответ взглядом Модлея, выразившим довольно красноречиво желание избавиться от предприимчивого собеседника.
— Брамах вас обидел, — заметил Джек как бы про себя.
— Что бы ни было между нами, я не хочу расплачиваться фальшивой монетой. Довольно об этом.
Джек Алевар встал, вздохнув так тяжко и скорбно, как если бы у него пропала охота жить.
— Еще раз, — нерешительно сказал Алевар. — Вам деньги нужны…
Модлей положил руку на плечо собеседника и зевнул.
— Проваливайте, парень, — сказал он. — Я вижу, вы приехали не из Америки, а с Гай-стрит.
Удивленный Алевар хотел было обидеться, но поперхнулся и рассмеялся.
— Вы, Генри Модлей, честный человек, — сказал он довольно кисло, — но я тоже честный человек и не хочу вас больше обманывать. Я — вор. Только я живу не на Гай-стрит, а на Пикадилли. Хотите — верьте, хотите — нет, однако эти проклятые замки у меня вот где сидят!
Алевар хлопнул себя по затылку, плюнул и спросил:
— Но в чем же дело?
— Если хотите знать — тщательная отделка и пригонка частей, — сказал Модлей. — Вот главное.
— Главное… главное… — пробормотал, уходя, Джек Алевар.
Он был на улице и не слышал хохот Модлея, отметившего, несмотря на утомление, весь каторжный юмор этой заключительной реплики. Услышав смех мужа, Сарра сбежала вниз и, узнав, что произошло, крепко поцеловала своего Генри.
— Вот! Ты всегда был такой, — сказала она. — Дядя Джозеф!
С великим изумлением муж и жена смотрели на тучную фигуру и мрачное лицо «старого ватерклозетчика» Джозефа Брамаха, явившегося, в порыве раскаяния мириться с бывшим своим главным мастером. Брамах вошел, тяжело опираясь на трость; сжав зубами черенок трубки, старик нервно процедил:
— Ну, Генри, довольно. Пятнадцать шиллингов я прибавлю. Сарра, уговорите вашего мужа! Все дело в проклятой печени!
— Нет, нет! — живо воскликнул Модлей. — Мы слишком долго работали вместе, дядя Джозеф, над вашими и моими изобретениями, чтобы печень принять в расчет. Мы были товарищами. Вы захотели показать, что вы хозяин. Оставайтесь хозяином. Надеюсь, что я не умру от голода.
Брамах начал просить, убеждать, но Модлей не согласился вернуться. Рассерженный Брамах сказал:
— Бросим. К тебе не заходил этакий потасканный джентльмен, лет сорока? Этот человек вертелся сегодня утром в трактире около Ландау и Проктора; он их выспрашивал, где ты снял кузницу и… будешь ли делать замки. Проктор сознался, что наболтал.
— Никто не был, — ответил Модлей. — Идите спать, дядя Джозеф. У меня против вас нет зла в сердце моем, только вознаграждение за мой адский труд должно было бы быть справедливее.
— Генри не пойдет к вам, — заявила Сарра. — Ведь он не мальчик теперь. Генри прост, но он тверд, как…
— Как что, дерзкая девчонка? — закричал Брамах.
— Как солдатский кожаный галстук, который спас мне жизнь в Вест-Индии, — сказал Модлей, улыбаясь и показывая шрам на шее под скулой, оставленный пулей, скользнувшей по галстуку. — Не будь этой кожи, не было бы на свете Модлея. Что толковать? Дядя Джозеф, ступайте домой. Спокойной ночи! [3]
Примечания
1
Д. Брамах родился в 1748 г. Г. Модлей родился в 1771 г.
2
«Мастер, устраивающий ватерклозеты» — первоначальная вывеска мастерской Брамаха.
3
Замок Брамаха был открыт лишь в 1851 г. американцем Гоббсом, потратившим на это дело 16 дней.
