Книга Пунктирные линии - Девни Перри

Последнее путешествие.

С тех пор как мы вчера выехали из дома, мое сердце бешено колотилось не из-за многочасовой езды по шоссе и не из-за пункта назначения. А из-за мужчины, который, ничего не подозревая, ждал в конце пути.

Нашел ли Карсон то, что искал? Построил ли он хорошую жизнь? Был ли он счастлив? Помнил ли он моменты, проведенные вместе, так же отчетливо, как и я? Прокручивал ли он их в голове долгими ночами, когда не мог уснуть?

Узнает ли он меня?

— Мама?

Я стряхнула с себя беспокойство.

— Да?

— Сколько еще нам туда добираться? Только точно.

— Около четырех с половиной часов.

Он застонал и откинулся на спинку кресла.

— Это займет целую вечность.

— Ты мог бы вздремнуть. Так поездка пройдет быстрее.

Август выпрямился и бросил на меня через зеркало ядовитый взгляд.

— Уже утро.

Я поджала губы, чтобы скрыть улыбку.

— Как насчет музыки?

— Можно я поиграю в игру на твоем телефоне?

— Конечно. — Я порылась в сумочке, лежащей на пассажирском сиденье, в поисках телефона. Затем я дала его ему.

Август разблокировал экран с помощью пароля, хотя иногда он мог сделать это и лицом.

Я буду бесконечно благодарна Девану, отцу Августа, за то, что он помог мне создать этого великолепного мальчика. Но я также была бесконечно благодарна за то, что Август был в точности похож на меня. У него были такие же светлые волосы, как у меня, хотя его волосы были высветлены летним солнцем Аризоны, в то время как я сделала мелирование в салоне красоты. У нас был одинаковый нос и одинаковые карие глаза. Второй палец на ноге Августа был длиннее большого пальца, что он также унаследовал от меня.

Он был моим.

Только моим. Адвокат, которого я наняла, когда Август был еще младенцем, заверил меня, что как только Деван откажется от своих прав, Гас станет моим.

Я не хотела, чтобы мой сын рос без отца, но так было лучше. Деван не хотел ребенка, и никакое принуждение не превратило бы его в достойного родителя.

Поэтому я осыпала своего сына любовью и вниманием. И буду делать так, без зазрения совести, всю оставшуюся жизнь.

Удачи любой девушке, которую он приведет домой. Отцам разрешалось подвергать парней допросу. Что ж, эта мать тоже позволит себе такую вольность.

По машине разносились звуки игры, в которую Август играл на моем телефоне. Эти звуки смешивались с гулом колес на дороге.

И я затаила дыхание, пока проносились мили до Калифорнии.

Это был всего лишь штат. Только название. Но в какой-то момент, после того как мы покинули Темекьюлу, Калифорния стала ассоциироваться с прошлым.

Калифорния означала голодные дни. Калифорния означала темные ночи. Калифорния означала смерть.

Именно по этой причине Ария не захотела возвращаться. То же самое и с Кэтрин. Ни у кого из них не было желания снова оказаться в Калифорнии. Возможно, если бы я попросила, Ария поехала бы со мной, но я бы не стала просить ее об этом. Кроме того, она только что родила ребенка и была не в состоянии отправиться в путешествие.

Ария и Броуди в настоящее время переживали бессонные, изнурительные ночи, как родители новорожденного. С точки зрения логистики, для меня имело смысл отправиться в эту поездку сейчас. Броуди был и шурином, и начальником, поэтому, пока он проводил время с Арией и ребенком, в работе у него было временное затишье, и он мог выполнять обязанности без помощника. У Августа были летние каникулы в школе, и это было как раз то время.

Или, может быть, я знала, что если буду продолжать избегать поездки, то никогда в нее не отправлюсь.

Я могла это сделать.

Я должна это сделать.

Потому что в течение двенадцати лет я лелеяла надежду. Призрачную надежду, но достаточно сильную, чтобы не дать мне сдаться и двигаться вперед.

Пришло время.

Всего через тридцать минут Август бросил свою игру. Он задал мне еще один длинный ряд вопросов, а затем каким-то чудом заснул. Вчерашнее купание в отеле, должно быть, вымотало его.

Когда мы подъехали к границе с Калифорнией, он сидел, поникнув в кресле, и его голова была опущена под таким углом, что у меня наверняка свернулась бы шея. Элирия находилась на побережье, к северу от Сан-Диего, и нам предстояло еще несколько часов ехать, но пересечение границы само по себе было непростым делом.

Я выбрала южный маршрут через Аризону, чтобы избежать пробок в Лос-Анджелесе. И Темекьюлу.

Поездка в Калифорнию занимала один уик-энд. Возвращение в город, где мы провели детство, было совсем другим делом. В Темекьюле остались счастливые воспоминания о ранних годах, о счастливой жизни, которую мы с Арией вели до того, как наши родители погибли в автокатастрофе, когда нам было по десять лет. После этого я могла бы пересчитать по пальцам одной руки счастливые воспоминания. Темекьюла была полна призраков, и хотя они все еще звали меня время от времени, я бы не поехала туда даже с Августом в качестве моего верного спутника.

Эта поездка была заключительной. Речь шла о Карсоне. Этого было достаточно.

Я вцепилась в руль, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле, когда проезжала знак на государственной границе. Калифорния.

Мой желудок скрутило, а на висках выступили капельки пота. Я сделала глубокий вдох, пропуская его через нос, а затем через рот. Вдох и выдох. Вдох и выдох, Клара. Как учил меня Карсон много лет назад, когда стал свидетелем одной из моих панических атак.

Их не было уже много лет.

У меня дрожали руки, когда зазвонил телефон. Я потянулась за ним на пассажирском сиденье, проверяя, спит ли Август. Меня всегда поражало, что он может проспать все, что угодно.

— Привет, — ответила я, нисколько не удивившись, что звонит моя сестра. Независимо от того, были ли это отношения между близнецами или сестрами, мы обычно чувствовали настроение друг друга, даже находясь за тысячи миль друг от друга.

— Привет. — Ария зевнула. — Ты в порядке?

— Нет, — призналась я. — Это сложнее, чем я думала.

— Ты в Калифорнии?

— Да. — Я судорожно выдохнула. — Я смогу это сделать, правда?

— Ты сможешь. Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю.

— Нет, ты.

Ария помогла нам обеим пережить самое трудное время в нашей жизни. В то время как я была подавлена смертью наших родителей, она помогала нам двигаться дальше. Десятилетняя я, на несколько недель