потом у неё началась рвота, кожа стала липкой, и я срочно отвёз её в больницу. К тому времени её лицо побледнело.»
Он разразился новыми рыданиями и зарылся лицом в свои руки.
«Вы все четверо пили одно и то же?», - спросила Карелла.
«Что?»
«Вино. Пиво. Что угодно.»
«О. Я не знаю, что пили остальные. Хелен пила мартини перед ужином и белое вино с рыбой. Да, точно, теперь я вспомнил. Гарольд заказал бутылку «Мерло» для себя и меня. Мы оба ели стейк. И «Шардоне» для Хелен и Синди. Она ела телятину, кажется. Синди».
«Кто наливал вино?», - спросил Мейер.
«Официант, я думаю. Почему?»
Гнев внезапно вспыхнул в его глазах, как пламя, посреди утихающих рыданий.
«Не обращайте внимания на официанта», - сказал он. «Никакой чёртов официант не отравил её.»
Они знали, когда нужно замолчать и послушать.
«У них обоих были мотивы», - с горечью сказал он. «Они оба были в ярости от Хелен.»
«Почему, мистер Макриди?»
«Простая ревность! Я, конечно, знал о Гарольде с самого начала, это происходило между ними уже давно. Приходится вносить коррективы. Брак - это корректировка, не так ли? Но это было что-то новое. Другая женщина? Дешёвая маленькая лесбийская шлюха? Хелен никогда не казалась... ну... такой.»
Они продолжали слушать.
«Когда я узнал, что Гарольд пригласил Синди на вечеринку, я умолял его позвонить ей снова, сказать, что всё отменяется, сказать ей что-нибудь. Разве он не знал, что они любовницы?»
Макриди покачал головой.
Слёзы прекратились.
Его руки были крепко сжаты.
Они ждали чего-то большего.
Терпение, подумал Мейер.
«Озноб не мог быть симптомом.» Макриди, словно пытаясь убедить самого себя, кивнул, вспоминая. «Потому что, как только она переместилась из-под вентиляционного отверстия, с ней снова всё было в порядке. Сменила место и была весела, смеялась, пила. Всё по-прежнему: мальчик-девочка-мальчик-девочка, ну, конечно», - сказал он, - «они оба были там, чтобы отпраздновать её день рождения, верно? Оба её милашки», - с горечью сказал он и снова начал всхлипывать.
Они нашли Синди Карр в тренажёрном зале на втором этаже, недалеко от Стэма, рядом с театральным кварталом и её квартирой. Она не выглядела так, будто нуждалась в занятиях фитнесом. Ростом около пяти футов девяти дюймов, в чёрном трико и чёрной майке, пропитанной потом и низко обтягивающей несколько пышную грудь, она сошла с беговой дорожки, вытянув руку, длинные светлые волосы всклокочены и влажны, на лице - улыбка с ямочками, голубые глаза сверкают.
«Привет», - сказала она, - «Как дела?»
Как будто кого-то не убили накануне.
Они всегда удивлялись тем, кто притворялся, что убийство - это обычное дело. По их опыту, это были те, кто либо просто глуп, либо что-то скрывает. Синди Карр не выглядела глупой, но у них также пока не было оснований предполагать, что она может что-то скрывать. Если только она не была той, кто отравил Хелен Макриди.
«Рад, что вы нашли для нас время», - сказала Карелла.
«Едва ли», - вздохнула Синди, усаживаясь на одну из скамеек для прессы. «Мне нужно вернуться на репетицию к двум», - сказала она и посмотрела на часы на стене гимнастического зала.
Повсюду вокруг них красивые мужчины и женщины вышагивали, поднимались, сгибались и гримасничали. Мейеру захотелось сесть на диету. Карелле тоже.
«Расскажите нам о прошлом вечере», - сказал он.
«Знаете... мне нужен адвокат или что-то в этом роде?», - спросила Синди.
«Почему вы так думаете, мисс Карр?»
«Эй», - сказала она.
Они подождали.
«Хелен отравили, да?», - сказала она и провела указательным пальцем по своей ямочке на щеке.
«Это обычные вопросы», - постарались заверить её.
«Не сомневаюсь», - сказала она.
«Как вы оказались приглашены на эту вечеринку?», - спросил Карелла.
«Меня пригласила Хелен. Ну, вообще-то это Гарольд меня позвал. В конце концов, это была его вечеринка. Но именно Хелен предложила это сделать.» Она заколебалась. «Мы подруги», - сказала она. «Были».
«Как давно вы с ней знакомы?»
«Она вернулась после спектакля, который я ставила несколько месяцев назад. Маленький мюзикл по мотивам «Чувства и чувствительности» Джейн Остин (английская писательница, провозвестница реализма в британской литературе, сатирик, писала так называемые романы нравов – примечание переводчика). Продержался на сцене неделю, но Хелен понравилось. Ну, любовь или деньги, вы же знаете, как она к этому относится. Так что мы начали общаться.»
«Где это было, мисс Карр?», - спросила Карелла.
«Я только что сказала вам. За кулисами. В моей гримёрке.»
«О. Когда вы сказали, что она вернулась, я подумал, что вы имели в виду именно то, что она вернулась.»
«Нет, я имела в виду за кулисами. Чтобы сказать мне, как ей понравилось шоу. Мы разговорились, и одно привело к другому, мы встретились за обедом на следующий день и стали подругами. Вот почему я была на вечеринке. Потому что Хелен попросила Гарольда пригласить меня. Но, знаете ли...»
Они подождали.
«Неважно», - сказала она.
«Неважно что, мисс Карр?»
«Я думаю, если мы собираемся ещё поговорить здесь, мне лучше позвонить адвокату. Потому что, должна вам сказать, это звучит совсем не обыденно, ребята, и я чертовски не хочу, чтобы меня обвинили в убийстве моей лучшей подруги на свете. Понятно?», - сказала она, её лицо начало дёргаться.
«Понял», - сказал Карелла. «Спасибо, что уделили нам время.»
«Конечно», - сказала она и отвернулась, чтобы скрыть внезапно навернувшиеся на глаза слёзы.
«Есть только две вещи, о которых стоит писать», - говорил им Гарольд Эймс. «Любовь или деньги».
Ему было около пятидесяти, как они догадались, худощавый и зеленоглазый, с каштановыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой, он сидел в лучах солнца за огромным письменным столом в своём офисе с кондиционером в углу. Сейчас было два часа дня, и они пришли в газету не для того, чтобы выслушивать литературные изыскания, а чтобы узнать о вчерашнем званом ужине.
«Вы знаете, кто это сказал?», - спросил Эймс.
«Нет, и кто же это сказал?»
«Сама Хелен. Ну, Джейн Остин сказала это задолго до Хелен, но она любила повторять. Эти слова были её кредо, по сути, и многие писатели недолюбливали её за это.»
«Кто-нибудь конкретно?», - спросил Мейер. «Эти писатели, которые её недолюбливали?»
«Тысячи», - сказал Эймс. «Нельзя быть книжным обозревателем в самой влиятельной газете страны и не ожидать, что у тебя появятся враги.»
Враги, подумал Карелла.
Гораздо более сильное слово, чем «недолюбливают».
«Расскажите нам о вчерашней вечеринке», - сказал
