class="p1">— Конечно. Черную курицу мне найди, а дальше сам все исправлю. — Михаил пожал руку деду и, попрощавшись, вернулся к дочери.
Старушки шустро убежали по своим домам, а Сашенька убирала книгу и наводила порядок, хоть этого и не требовалось. Ей просто хотелось себя чем-то занять, пока отец разговаривает с дедушкой. Ей с раннего детства привили уважение к старшим, даже если старик будет вредным, она все равно найдет компромисс и подход к нему. За это ее почти вся деревня любила и даже идеальной девочкой называли, отчего отец часто подтрунивал над ней. Но Саша не обижалась, а веселилась и редко хотела к маме. В городе было не интересно, вся местная детвора считала ее странной и чудной, потому и не общалась. Порезвиться она могла только с местными ребятишками, которые знают, какова деревенская жизнь.
— Папа, а что случилось у дедушки Михея? — она слабо дернула отца за рукав рясы.
— А… это банный демон обиделся. — он отвел ее к скамейке и сел сам, усадив дочь на колени.
— А почему он обиделся? — она навалилась отцу на грудь и посмотрела вперед.
— Банники присматривают за тем, чтобы в бане всегда было хорошо и чисто. Но взамен нужно им оставить ложку меда, ковш воды и мыло и поблагодарить за пар и гостеприимство. Если этого не сделать, он обидится и будет пакостить, а пакостить они умеют. Так что, когда тебя пригласят старушки в баньку, после купания оставь ковш воды и мыло, мед оставляют только взрослые. И никогда не чертыхайся, они этого ой как не любят.
— А крестик нужно снимать? Или он меня защитит?
— Нужно снимать, сам не знаю почему, но нужно. — Михаил опустил дочь на пол и глубоко зевнул.
— Меня как раз бабушка Матвеевна пригласила в баню вместе с Аней и Катей. — Александра весело похвасталась и улыбнулась.
— О как хорошо. Пойдем домой, я что-нибудь приготовлю, и сходим в деревню, как раз молочка и творогу возьмем.
— Хорошо. Михаил быстро переоделся в свою рубашку в синюю клетку и старые потертые джинсы. Он все еще был так же хорош собой, с крепким телосложением и доброй улыбкой. Сумка с деньгами и инструментом на плече, как всегда, когда он шел в деревню. Взявшись с дочерью за ручку, они вышли из церкви и прикрыли дверь — запирать ее смысла не было, тут никто ничего не крал и не ломал, некому было это делать. По узкой тропинке они вдвоем пересекли небольшой пролесок и вышли к дороге, ведущей прямо в деревню. Старые одноэтажные деревянные дома вдоль дороги с огородами. Медленно идущие коровы и жующие траву у заборов, да и овцы, блеющие и трусливо убегавшие при виде деревенских. Все эта красота стала настолько привычной, но каждый раз случалось что-нибудь необычное.
Для Михаила это была работа ветеринара и экзорциста, а для дочери какое-нибудь приключение, которое придумывали ребятишки. Вот и сейчас девочка хотела поиграть с мальчишками возле дома, но отцу надо было ее сначала покормить. Поэтому они зашли к тете Марине, которая вместе с мамой держала корову. Именно у них можно было купить вкусное нежирное молоко и мягкий творог. Бабушка Матвеевна творог обычно переваривала и получался жесткий, а Сашеньке нравился мягкий, и отцу просто хотелось угодить дочери. Поэтому он и выбирал продукты исключительно под вкус дочери, ему разницы особой не было, что кушать, а что нет.
Пока ребенок гладил корову в стойле, Михаил узнал последние новости и сплетни от женщин. Подсказал, что делать с коровой, у которой жвачка начала прекращаться, и узнал, что бывшая жена приедет в деревню. Вот только эта новость вызывала сомнение: возможно, приедет, а возможно и нет, наверное, старушкам скучно стало, вот и развлекают себя бреднями. Но чтобы их не расстраивать, мужчина улыбнулся и согласился с ними, сказав, что потом зайдет к ним. Дочь он взял на руки и вынес из сарая, где они были. Саша сидела спокойно и часто озиралась по сторонам, показывая пальцем на что-либо и рассказывая отцу, который внимательно слушал.
Дома было тихо, только кошка встретила у порога с громким и недовольным мяуканьем. Михаил погладил белую красавицу за ушком и открыл дверь, запуская дочь внутрь, которая схватила Маруську на руки. Он отодвинул шторы с окон и зажег фитиль в лампе: электричества в этом доме не было, да и привык без него обходиться. Газовая печка оказалась удобной летом, правда, обходилась дорого, но что поделать. Большая белая печь, у которой с одной стороны осыпалась известь, отделяла маленькую кухоньку от большой комнаты. На кухне было минимум мебели: только стол, несколько шкафчиков и маленькая раковина, над которой закреплен умывальник. Всю еду он хранил в погребе, люк которого находился в коридоре в углу. Большая комната и маленькая, которая принадлежала полностью дочери: там были игрушки, шкаф и кровать, самодельный сундук и столик. А большего ребенку для счастья и не нужно было.
Его же комната оказалась полупустой: на полу большой ковер зеленого цвета с бежевым узором, который успел выцвести. Кровать двуспальная и старая, которая каждый раз скрипела и шаталась, как бы он ее не скручивал шурупами, все равно будет качаться. Старая картина на стене, купленная с рук стенка, у которой не хватает стеклянных дверц. Стол дубовый и потертый по краям, с резными ножками и такие же стулья. Посуду ему подарили сердобольные старушки, жалея его, ведь остался один. Жена редко ему дочь поначалу привозила и оставалась сама в деревне, боясь, что он не будет о ней заботиться. А Михаил всему научился: и огород сажать, и стирать, и готовить, и чинить — все, что умели деревенские, всему научился. Так что за дочь можно было не беспокоиться — он о ней всегда позаботится.
На печке стояла алюминиевая кастрюлька, в которой закипала вода. А Михаил тем временем чистил картошку, нарезав которую, закинул в воду. Саша же налила Маруське молока и пошла играться в комнате, отец с малого приучил ее к порядку, так что у девочки всегда было чисто в комнате. Пока варилась картошка, он нарезал сало и пожарил на маленькой сковородке, дочь сало не любила, а ему оно нравилось. Когда все было готово, накрыто на стол и разложено по тарелкам, Михаил зашел в комнату к дочери, перед этим постучав в дверь. Александра сидела на кровати и держала в руках коричневого мишку с красным
