и связать его, пока он ещё не пришёл в сознание?
Поэтому неудивительно, что к концу октября, когда настала очередь Уны снова готовить угощения для её клуба «Марула», её первоначальная нервозность по поводу Добридаста почти исчезла. Ей нужно было составить меню для клуба (салат из мангустинов, авокадо и яблок с заварным кремом, заправленный взбитыми сливками из бовулы, маленькие соевые рулетики с сырной начинкой и торт с орехами джила и добавлением взбитых сливок из бовулы); купить новое платье; украсить причёску азуритовой пылью и подправить маникюр; и постараться найти время, чтобы просмотреть романы месяца на стерео, чтобы ей было о чём поговорить.
К 14:30, за полчаса до того, как к ней нагрянет клуб «Марула», Уна управилась с делами. Она успела просмотреть только два романа, но это не имело особого значения, потому что многие девушки вообще ничего не просматривали. Она как раз наводила последние штрихи, нанося увесистой полировочной щёткой карнаубский воск на столовые украшения из окаменевшего коримбита, когда кто-то позвонил в дверь.
Уна пошла открывать, рассеянно отметив, что, судя по шуму, издаваемому мотором Добридаста, и по тому, как он раскачивался вверх-вниз над дверью, у него, должно быть, вот-вот закончатся энергетические гранулы. Перед ней стоял высокий, представительный мужчина.
— Здравствуйте, миссис Риттербуш, — сказал он, входя в прихожую. Он был прекрасно одет. На нём был серый костюм поверенного в делах с лацканами в виде эполет (в одном из таких Джик выглядел бы шикарно), а стрелки на брюках отутюжены так остро, что ими можно было расщепить атомное ядро.
— Меня зовут Петерсен.
Он порылся в кармане и достал маленький футляр, открыл его и показал Уне. В нём было что-то вроде медали.
— Это моё удостоверение. Я из БРООН.
Уна уставилась на него. Её руки, скользкие от воска, крепче сжали ручку полировальной щётки. БРООН. Как… Что… Чёрт возьми… БРООН!
— Вы позволите мне осмотреть ваш дом? — продолжил Петерсен. — Мы получили информацию о том, что кто-то в этом районе занимается контрабандой…
Уна судорожно вздрогнула. Полировальная щётка вылетела у неё из рук. Она взлетела в воздух, казалось, на мгновение замешкалась, а затем с силой врезала по Добридасту. После чего Добридаст обрушился на череп Петерсена.
«Что нужно делать, если ты только что напала на агента БРООН?» — подумала Уна, в отчаянии глядя на лежащего Петерсена. Это был несчастный случай, чистый и однозначный, но никто бы в это не поверил после того, как она расправилась с грабителем, вооружённым игольчатым пистолетом. Если бы вам дали три года на Плутоне только за контрабандный вывоз нескольких свиных отбивных, что бы с вами сделали, если бы вы ударили агента БРООН по голове? Да ещё и ударили его контрабандным Добридастом, что делало ситуацию гораздо хуже. Уне захотелось заломить руки.
Уна пощупала его пульс и с облегчением обнаружила, что сердце всё ещё бьётся. Но что ей оставалось делать? Девушки из клуба «Марула» будут здесь через… — Уна взглянула на свой хронометр и поморщилась — где-то через десять минут. Если бы она только могла посидеть где-нибудь, обхватив голову руками, и подумать!
На какой-то безумный миг мысли Уны обратились к мусоросборнику на кухне. Если она… что, если она… Тогда она с безумной поспешностью тащила Петерсена к пневмопорту. К тому времени, как появился первый из её гостей, Уна аккуратно уложила его под широкую крышку, скрестив руки на груди. Чувствуя себя убийцей, избавляющимся от оружия, Уна задвинула к нему Добридаст и поправила крышку пневмопорта. Вот так! Ничего не видно.
Совсем не видно, но Уна, взглянув на широкие полосы цвета киновари на обивке пневмопорта, вздрогнула. В её нынешнем затруднительном положении полосы казались слишком явным намёком на Плутон и костюмы исправительной колонии. Раздался звонок в дверь.
Это были Джобелла и Дорна Ли, а через несколько минут прибыли и другие члены клуба «Марула». К 15:00 стол был накрыт, и все принялись за игру.
Уна была так расстроена, что в первой игре построила свою цитадель из шести зелёных шестиугольников и одного белого, а не из всех оливковых, а во второй она по рассеянности взяла три шестиугольника Розетты и попыталась выйти с ними в туалет.
Матта Конвей сидела ближе всех к пневмопорту. Она всё время наклонялась и снимала сандалии (потому что, по её словам, они причиняли боль её ногам), снова наклонялась и надевала их (потому что, по её словам, нужно к ним привыкать), пока Уна не подумала, что сейчас сойдёт с ума. Уна играла так плохо, что Джобелла сморщила личико и уже собиралась отпустить одно из своих саркастических замечаний, когда Уна успокоила её, сказав, что беспокоится о торте с орехами джила и хочет пойти посмотреть на него.
Оказавшись на кухне, Уна прислонилась к прохладному металлу хроннокса и попыталась собраться с мыслями. Никаких идей в голову не приходило. Даже если Петерсен останется без сознания до окончания собрания клуба, ей всё равно придётся что-то с ним делать. А если он придёт в себя раньше…
Девочки щедро нахваливали Уну за салат и рулетики, но ей казалось, что у всей еды был вкус опилок. Она всё время смотрела на пневмопорт. На что был похож Плутон? Такой холодный, такой далёкий. Разрешат ли они ей и Джику сидеть в одной камере?
Она как раз собирала тарелки и относила их на кухню, готовясь к подаче торта, когда услышала тихое жужжание, исходящее от пневмопорта. Уна застыла на месте. Она сразу поняла, что это такое. Этот проклятый старый Добридаст ещё не полностью израсходовал свои энергетические гранулы и пытался выбраться наружу. Или, возможно, падение на голову Петерсену каким-то образом повредило его механизм. Оно определённо повредило ему. О, если бы она только догадалась выбросить его в мусоропровод в тот день, когда Джик принёс его домой!
— Уна, у тебя что-то под пневмопортом, — сказала Дорна Ли, наклоняясь и с интересом прислушиваясь. Послышался слабый стук, а затем скулёж. — Похоже, это какое-то животное.
— Может быть, нам стоит оттащить его и посмотреть, что это такое, — жизнерадостно предложила Джобелла. — Мы могли бы тащить все вместе.
Уна почувствовала, как кровь застыла у неё в жилах.
— О, пусть мыши поспят, — сказала Матта Конвей, перебирая пальцами кучу шестиугольников на столе. — После такой вкусной еды мне определённо не хочется таскать какой-то старый пневмопорт. Кроме того, может быть, Уна опорожняет под него свою пепельницу. Мы же не хотим ставить её в неловкое положение, правда?
Все рассмеялись. Уне захотелось обнять Матту,
