за последний месяц испытания, волновался. Мне не плевать на родителей, но
— Артур! — воскликнул отец. — О Господи! Ты где? Ты ведь там, да⁈
В голосе родителя была не тревога, а целый океан страха за меня.
— Привет, пап. Да, я в Красноярске.
— Я договорюсь, тебя вывезут к нам, — твердо пообещал отец. — Найду выход на военное руководство, и тебя вытащат.
— Пап, я не могу просто так уйти. Я достаточно силен, чтобы сражаться. Я… хочу помочь людям здесь, — соврал я.
То есть, желание помочь людям у меня действительно было, но его затмевали десятки других. Желание занять и удерживать первое место в моем мысленном рейтинге искателей. Желание стать сильнее любого Кошмара, чтобы даже туманная тварь, захватившая больницу, при виде меня свалила обратно в туман. Желание знать больше о мирах.
Я еще с Островов на тамошнюю землю не спустился, не посетил города, не добился второй стадии практика, в конце концов! А их три, или даже целых шесть! Куда «к нам»? Зачем?
Молчание затягивалось. Я не планировал этот разговор, не сочинял и не прикидывал, какие привести аргументы в защиту своего решения. Хотел услышать родной голос и сказать, что у меня все в порядке. Я за секунду подберу любой контр-аргумент на слова отца, что я должен уехать, но он не пытался меня убедить.
— Как ты там? — просто спросил отец.
Вопрос простой, но я замялся. Как ответить родителю?
Наверное, именно там общаются люди, которые звонят из горячих точек. «Как у меня дела? Нормально». А у самого за границами этого слова такие рассказы, что кровь в жилах стынет. С кровищей, с убитыми товарищами и сослуживцами, с десятками случаев, когда «еще бы чуть-чуть, и я с тобой сейчас не разговаривал».
— Я в порядке. Сейчас вот нахожусь на базе, под защитой военных.
Сказал, и чуть не рассмеялся. Если среди здешних искателей не найдется мага уровня Воздушницы, то скорее я их оберегаю, чем они меня.
Отец замолчал на мгновение, собирался с мыслями. Когда заговорил снова, голос был наполнен усталостью и беспокойством.
— Помнишь, когда ты был маленьким и упал с велосипеда? Разодрал ногу об асфальт и дно стеклянной бутылки. Причем не как обычно парнишки ранятся, когда с колена верхнюю части кожи сдирают, а прям плохо все выглядело. Длинная глубокая рана. Кровищи с литр вытекло, наверное.
— Смутно припоминаю.
— Когда я вернулся, ты сидел на скамейке, обложившись листьями подорожника. Мы с тобой еще в травмпункт тогда съездили. Ты тогда тоже думал, что сможешь справиться сам. Но иногда нужно знать, когда стоит отказаться от самостоятельности и поступить по-взрослому.
Я криво улыбнулся. Невесть отчего защипало глаза.
— Травмпункт помню.
— И еще… помнишь нашу поездку на рыбалку? Ты хотел поймать самую большую рыбу и не слушал мои советы. Выбрал самый длинный спиннинг, нашел блесну размером с сома. Ты тогда уже имел собственное мнение по всем вопросам.
— Пап, я помню все это. Но сейчас я правда знаю, как будет лучше. Я обещаю быть осторожным.
— Хорошо. Этого мало, но забрать тебя оттуда я не смогу. Береги себя.
Мы попрощались. Звонить матери я не стал — хватит на сегодня эмоциональных потрясений.
Я пошел на волейбольную площадку, где собрались несколько больших компаний искателей, уткнувшихся в телефоны и эмоционально о чем-то спорящих.
Чтобы понять, о чем говорит первая группа, ушла минута.
Пока искатели были отрезаны от связи, связь не была отрезана от искателей. На ютубе были десятки видеозаписей «супергероев».
Забинтованный паренек по-прежнему раскручивал государство, выступая за вступление в Дружину. Не знаю, для кого он старался, если большинство искателей находились на территории города. Наверное, раскручивал искателей и внедрял в народ нужные настроения.
Были видеозаписи, которые заставили нас скрежетать зубами. Например, видеоролик, который начался с дрожащей камеры. На экране — двое мужчин, сидящих в бассейне. На их пальцах видны тюремные наколки, которые мелькают, когда они оживлённо разговаривают и жестикулируют.
Камера медленно поворачивается и в кадре появляется девушка, сидящая в углу комнаты. Её глаза блуждают по комнате, зрачки расширены и не фокусируются на чём-то конкретном. Кожа бледная, а движения замедленные и неуклюжие. Она слегка покачивается из стороны в сторону. На лице равнодушное выражение, руки безвольно лежат на коленях. Время от времени девушка моргает, будто пытается проснуться. Её волосы растрёпаны, одежда выглядит неопрятно.
— Она может исцелять любые раны, — говорит человек с камерой. — Просто невероятно! Да, эти искатели действительно полезны, ха-ха!
Тем временем камера снова возвращается к девушке, которая остаётся в том же состоянии — её взгляд всё ещё отсутствует, а движения замедлены.
— Я ее знаю! — орет Владос. — Это Ксю, я с ней на Островах общался с пару недель назад! Вместе в один рейд по пещерам ходили! Суки, да она под наркотой!
Бурные обсуждения не прекращались. Выслушав бессмысленную ругань, я отошел к следующей компании, которые обсуждали опасность для человечества Кошмарных тварей.
— Так ведь твари ведь за пределами города теряют силу, — нахмурился я. — Я же слышал историю, как каких-то громадных тварей из автоматов перебили, а они и сделать ничего не смогли.
— Во-первых, даже искатели полностью способности не теряют, а тут монстры, которые с ними всю жизнь прожили. А во-вторых, зачем могучая сила, если иногда достаточно крохи? Вот, смотри. Нарезка с видеозаписей какого-то идиота, которому показалось, что увезти при эвакуации ментальный Кошмар — отличная идея.
Парень за минуту нашел нужное видео. На экране маячила сидящая на чистом листе альбома бесхвостая мышь с уродливой мордочкой и с пятью рогами, растущими на манер неровных зубчиков короны. Рядом лежали кисти, открытые краски, карандаши.
Когда камера отдалилась, я увидел, что задние лапы этой мыши оканчиваются маленькими копытцами. Это что, чертенок?
— Я покажу вам то, что вас точно удивит, — пообещал закадровый голос. — Давай, рисуй. Рисуй! Рисуй море!
Чертенок вскочил на копытца, ловко схватил со стола кисточку и принялся скакать по листу, виляя задницей. Видео оказалось неожиданно хорошего качества — я видел, как маленькие глазки блестят от возбуждения.
С каждым прыжком существо беспорядочно водило по листу кистью, оставляя яркие мазки краски: синей, черной, белой. Его движения быстры и легки, напоминая беспорядочный танец.
Постепенно мазки сливались друг с другом, перетекали из одного в другой. Я упустил момент, когда беспорядочная мазня превратилась в картину бушующего моря, при виде
