Катькой приходились мне сводными племянницами. Но при разнице в возрасте всего в шесть с хвостиком лет воспринимались мной скорее как младшие сестрёнки.
Следующие две недели я мотался с документами по юристам и разным службам, молясь вместе с девчонками, чтобы костлявая не прибрала их бабушку раньше, чем я закончу со всеми бумагами. А сёстры тем временем обживались в своём новом доме, ломая и портя мне всё, до чего могли дотянуться.
Мне приходилось много работать, так что домом занимались они сами. Как умели и как могли. За следующие полгода они адаптировались к новой школе и завели новых друзей. Мы лучше узнали друг друга и в целом привыкли к совместному быту.
Я отдал девочкам свою спальню, а сам переехал в гостиную. Не очень удобно, особенно по утрам. Но это продлилось недолго. Благодаря хорошей работе я накопил на первый взнос и купил в ипотеку просторную трёшку, закрыв часть долга сразу после продажи старой квартиры.
Месяц ушёл на ремонт. И уже в мае мы переехали в новую квартиру на пятнадцатом этаже, где у меня и девчонок были свои комнаты, а также общая на всех кухня-гостиная со всей необходимой для комфортной жизни мебелью и техникой. Единственным из неудобств остался лишь совмещённый санузел, но по этому поводу мы тоже смогли договориться и даже придумали свод правил.
Наступил июнь. У девчонок закончилась учёба в школе, и я, наконец, смог немного расслабиться. Последние полгода выдались богатыми на изменения в жизни. Но, несмотря ни на что, всё шло замечательно.
Пока однажды я не стал замечать странное внимание к себе со стороны моих новых сестёр.
В тот день у Катьки поднялась температура. Видимо, поднялась ещё с вечера, но узнал я об этом только утром из Сашкиного сообщения в мессенджере. Причём узнал перед самым выходом на работу! И как назло, именно сегодня должна была состояться презентация нашего нового проекта инвесторам, из-за чего я очень спешил отправиться в офис.
Сашка уже проснулась. На ходу пожелав мне доброго утра, она пробежала мимо меня и, обдав приятным ароматом духов, юркнула в душ. Я хотел поинтересоваться, как там сестра, но успел лишь поприветствовать её в ответ.
— Завтрак в микроволновке! — крикнул я в закрытую дверь.
— Спасибо! — ответила Сашка, перебивая шум текущей воды.
Эта девчонка, будто заводная юла, носилась по дому, часто сшибая предметы мебели, нечаянно оказавшиеся у неё на пути. По улице она тоже предпочитала ходить в быстром темпе. Она вообще старалась всё делать быстро. Иногда даже слишком.
Вот и сейчас Саша пронеслась мимо меня, словно метеор. Я только и успел заметить мелькнувшее перед моими глазами лицо и шлейф из длинных светло-каштановых волос. Поглубже вдохнув пропитанный приятным парфюмом воздух, я лишь пожал плечами и направился ко второй сестре, чтобы лично проверить её самочувствие.
— Доброе утро, Катюх! Ну как ты тут? — спросил я, зайдя в комнату к девочкам. Отыскав взглядом градусник, вынул его из пластикового чехла, приподнял Катину руку и сунул электронный прибор ей под мышку. А затем наклонился и коснулся губами лба девушки. — Боже мой, да ты вся горишь!
Скинув с сестры одеяло, я потрогал холодные кисти её рук, приложил ладонь к щиколоткам. А Катя машинально потянула одеяло обратно на себя. От озноба не помогала даже её любимая меховая пижама.
— Мне холодно. Зачем ты это делаешь? — недовольно пробурчала она.
— У тебя жар! Больше пей, — начал давать инструкции я. — И скажи Сашке, пусть мерит каждый час. Или сама мерь. Но лучше скажи. И мне писа́ть не забывайте, ладно?
Затем сходил на кухню, вернувшись оттуда со стаканом свежей воды и таблеткой. Присел на край кровати, ожидая, когда градусник закончит свою работу. А сам стал разглядывать лицо и волосы Кати, небрежно разметавшиеся по подушке.
В отличие от длинных волос сестры, Катины гораздо короче и едва касаются ключиц. Края лба закрывает игривая чёлка, отдельными прядками свисая по обе стороны лица. Как и у Сашки, цвет волос каштановый, но сильно темнее, особенно на концах. В коротких мочках прижатых к голове ушей торчат золотистые гвоздики с небольшим камнем изумрудного цвета.
Пройдясь по плавным дугам чёрных бровей, заостряющихся на внешних концах, мой взор упал на длинные густые ресницы, за которыми прятались тёмно-зелёные глаза с едва уловимой хитринкой. Хотя, вообще-то, зелёные они только в самом центре, а по краям радужки, скорее, карие с вкраплениями светлых полосок и очень чётким контуром, отчего взгляд Кати обычно и кажется таким пронзительным.
Завершал образ прямой тонкий нос и аппетитные губы со слегка вздёрнутыми вверх уголками. Не тонкие и не толстые, обычные, но особенно красивые, когда Катя улыбается.
Наконец, градусник тревожно пропищал, сообщая о том, что закончил измерение. И на табло высветилось «тридцать восемь и девять».
— Сколько там? — тихо поинтересовалась Катя своей температурой.
— Много! Почти тридцать девять. В аптечке есть жаропонижающее. Не забудь выпить, если снова поднимется. — Я помог Кате принять полусидящее положение и протянул ей таблетку, а следом стакан с водой. — Давай, выпей. И потом обязательно поешь! Завтрак я приготовил.
— Ты сегодня такой заботливый… — громко проглотив таблетку, прошептала сестра.
Вообще, я ожидал, как обычно, услышать что-нибудь вроде «Я бы сама приготовила». Но, видимо, болезнь и вправду скосила Катюху, раз она начала проявлять такую сентиментальность.
— Ты меня вообще слушала? Рот открой. Скажи а-а-а, — никак не отреагировав на сказанные сестрой слова, попросил я с намерением выяснить причину её хвори.
— Больше пить, мерить, докладывать. Поесть. А-а, — повторила инструкции Катерина и открыла рот, стараясь спрятать язык, чтобы он не мешал мне осмотреть миндалины. — Я ничего не забыла?
Ангина! И где она только умудрилась её подхватить⁈ Я быстро прикинул план лечения, понимая, что нужных лекарств дома нет. Значит, зайду сегодня в аптеку и сам возьму всё, что надо.
— Не ёрничай! И выздоравливай! А то я с вами с ума сойду! Всё, мне нужно бежать, я опаздываю, — бросил я напоследок и вышел из комнаты.
Обулся. Накинул на плечо рюкзак. Взял в руки ключи. Повернул ручку и толкнул массивное полотно двери, намереваясь, наконец, уже отправиться на работу. Но внезапно меня остановил голос первой сестры.
— Тём⁈ — послышался вопросительный окрик из ванной. — Тёма! Если ты ещё не ушёл, принеси мне, пожалуйста, моё полотенце! — громко попросила она и, как
