крестик. Утопленник почти лежал на дне, паря над ним в расслабленной позе. И был совсем рядом, в метрах в трех от неё.
Отпрянув, она больно ушибла палец ноги о кнехт. Или эта штука все же называется не кнехт? Швартов? Нет, швартов, это канат, которым привязывают к причалу корабли. Господи, о каких глупостях она думает, когда рядом в воде плавает труп! И не просто труп, а труп Сашки Вершинина! Черт, черт, черт!
Оказывается, она уже мчалась по пирсу к берегу и дальше — по террасе к дому. Шлепанье босых ног по каменной лестнице звучало в утренней тишине просто кощунственно, нужно хотя бы придержать тяжелую входную дверь. Со вчерашнего вечера она помнила, как громко хлопает эта дурацкая дверь. Как будто у Борьки не хватает денег, чтобы установить на ней придерживающий механизм. Опять она думает черт знает о чем, вместо того, чтобы сообразить, куда бежать и кого звать!
В холле было абсолютно пусто. Да и зачем тут кто-то — не гостиница, чай. А охрана есть, есть охрана, да только она сидит в сторожке у ворот. Туда бежать? Нет, все равно нужно разыскать Борьку, он хозяин, ему и решать. Пусть сам сообщает куда надо, ей и без того впечатлений хватило!
Так, стоп! Нужно остановиться и вспомнить. Когда Борис показывал им дом, то сказал, что их с Алиной спальни на первом этаже. Туда он их, конечно, не водил, но терраса огибает дом справа, скорее всего, спальни выходят окнами туда, потому что кухне и прочим хозяйственным помещениям терраса совсем ни к чему. И что теперь, стучать во все подряд двери, выходящие в правый коридор? Тут Женя сосредоточенно потерла виски. Нужно взять себя в руки и просто подумать. Но просто подумать не удавалось, в сознании занозой сидела мысль о том, что она плавала рядом с мертвецом. А что если бы она проплыла дальше, нырнула и увидела его под водой? Кожа моментально покрылась пупырышками, и Женя поежилась. Нельзя думать об этом, она должна сохранять присутствие духа.
Она опять выскочила на террасу. Нужно пройти вдоль окон и постараться отыскать, за каким из них дрыхнет Борька. Да, именно так. Конечно, заглядывать спозаранок в окна спальни — моветон, но обстоятельства чрезвычайные, и это лучше, чем барабанить в двери, будя всех подряд. Неужели она продолжала надеяться на то, что можно ещё что-то исправить?
Первые два окна были закрыты и плотно занавешены шторами. Кто за ними? А вот третье, распахнутое настежь, было как раз то, которое она искала. Тонкая полупрозрачная занавеска колыхалась от почти незаметного ветерка, позволяя рассмотреть огромную кровать, поперек которой распласталось волосатая тушка в полосатых трусах. Женя отодвинула занавеску и тихонько позвала:
— Борь! Борька, проснись!
Но спящий даже не пошевелился. Да, вчера они изрядно набрались, теперь попробуй, добудись. Жене ничего не оставалась, как лезть через окно. Она уселась на подоконник — что можно подумать о женщине, спозаранок проникающей в одном купальнике в мужскую спальню? — свесила ноги внутрь комнаты и спрыгнула на мягкий ковер.
Борис открыл глаза и бестолково уставился на неё только после того, как она потрясла его за плечо.
— Женька? — изумился он. — Ты чего?
— Борис, вставай немедленно! Тут такое дело…
— Отстань, дай поспать! Мне только что такой сон начал сниться…ммм… — заныл, норовя зарыться в подушку, Борис.
— Вершинин утонул! Нужно что-то делать, если начнется отлив, его в море может унести. Поднимайся! — потащила его Женя за руку с кровати.
— Сдурела? Как Вершинин? Как утонул?! — Борис уселся среди скомканных простыней и ошалело уставился на Женю. — Разыгрываешь? — жалобно спросил он.
— Делать мне больше нечего! Говорю — у пирса в воде Сашкин труп плавает!
Слово «труп» подействовало на Бориса на манер электрошокера — он дернулся и схватился за помятую физиономию, словно у него внезапно заболели коренные зубы.
— И что делать? — промычал он.
— Ну, думаю, что нужно милицию вызывать.
— А «скорую помощь»?
— Борь, какая «скорая»? Он у самого дна плавает, и думаю, что уже давно. Скорее всего, с ночи. Не полез же он в штанах спозаранок поплавать… — Тут Жене вспомнилась её безмятежная утренняя радость от купания и она застонала.
— В штанах? — Борис внезапно вскочил и схватил её за руку. — Пошли, покажешь, где он!
— А милицию?
— Пока сам не увижу, никуда звонить не буду, — Борис дергал дверь, забыв отпереть замок. — Мало ли чего тебе померещилось, вдруг Сашка жив-здоров, а мы тут шухер устроим.
— Ладно, пошли, только сотовый с собой прихвати, чтобы туда-сюда не бегать, — смирилась Женя.
Борис вернулся в комнату, отрыл среди простыней измятые шорты и выудил из их кармана телефон. После этого они рысью побежали к берегу. Борис сопел и отдувался.
В воде ничего не изменилось. Сашка Вершинин всё так же безмятежно парил, словно в невесомости.
Женя уселась на кнехт.
— Всё, звони в милицию.
— Погоди… — Борис, рискуя свалиться в воду, наклонился с пирса. — Посмотри, что у него там, на голове?
— Да иди ты… Ни за что не буду смотреть! Пусть милиция этим занимается. — Женя внезапно ощутила дикую усталость, даже в затылке заломило. Отдохнули, называется…
— Надо звонить…
Борис сосредоточенно принялся тыкать в крошечный телефонный аппаратик короткими загорелыми пальцами. Несколько раз подряд вызов сорвался — пальцы заметно дрожали. Наконец, получилось, и он с надрывом забубнил в трубку какие-то слова, словно оправдывался перед кем-то, что Сашка утонул.
А ведь так замечательно всё начиналось…
ГЛАВА 1
Женя ненавидела поезда и старалась либо летать самолетами, либо уж сидеть дома. Но в этот раз пришлось переступить через собственные предпочтения, слишком хотелось съездить на встречу однокурсников, а с деньгами было туго. Очень туго. Да и не в однокурсниках, собственно, была главная причина, просто она давно не была на море, отдыхала в последний раз… да, в последний раз она четыре года назад с Сенькой в пригородном санатории отдыхала, когда лечила ему тонзиллит. А тут — такая возможность.
После почти полутора суток, проведенных в душном купе, она с облегчением вышла на раскаленный перрон. Что там Борис говорил по телефону? Фонтан перед вокзалом? Ну, пойдем искать фонтан.
Обзаведясь на ближайшем лотке баночкой ледяного «Спрайта» и то прихлебывая из неё приятно щиплющую язык кислую водичку, то прижимая холодную жесть к щеке, она потащилась к подземному переходу. Асфальт мягко подавался под каблуками
