всеми совершенными против меня преступлениями, Кондо-сан. Но я не сообщил полиции о вас. Я даже в службу безопасности не отправлял запрос. Думаете, это потому, что я боялся ваших людей? Нет, просто ваши выходки для меня — не более, чем комариный писк. У меня был свидетель, который мог запросто дать показания в полиции, если бы я того захотел. И тогда от вашей семьи ничего не осталось бы. Вот только ваш сын этого не заслужил. Он прекрасный врач с большим потенциалом.
Кондо Масао ничего не ответил. Он выглядел разбитым. Но сломал его не я, а этот подонок Канамори.
Я повернулся ко второму собеседнику.
— Представьтесь, — велел я.
— А вы не слишком перегибаете палку, Кацураги-сан? — спросил Канамори, но его голос звучал уже не так уверенно.
— Я хочу знать, с кем разговариваю. Представьтесь, — холодно повторил своё требование я. — Вам моё имя и положение известно. Мне ваше — нет.
— Канамори Ринтаро, директор отдела доклинических испытаний, — представился мужчина. — И что же вам даст моё имя и статус, Кацураги-сан?
— Буду иметь в виду, кому оказывать особый приём, когда доберусь до консультации ваших этажей, Канамори-сан, — сказал я.
Канамори Ринтаро рассмеялся.
— Приехали, мне угрожает врач! — произнёс он. — Куда катится этот мир?
— Эй, Кацураги-сан! — невесть откуда взявшийся Асакура Джун закинул мне руку на плечо. — Что, нашли новых друзей? А меня познако…
Асакура продрал глаза и с опозданием понял, кто решил составить мне компанию на этом корпоративе.
— Ой, извините, не мешаю! — откланялся Асакура Джун.
Кондо Масао и Канамори Ринтаро грозно посмотрели вслед неврологу, а затем снова перевели взгляд на меня.
— Мне было известно, что вы будете искать моего общества, Канамори-сан — заявил я. — Я только не могу понять, к чему вся эта сцена? Зачем было влезать в семью Кондо, и почему вы угрожаете выгнать меня из квартиры?
— Кацураги-сан, вы ещё слишком молоды, чтобы понять, в какую игру вы влезли, — вздохнул Канамори.
Он не хотел отвечать, но давление моей способности принуждало его к этому. Если Канамори Ринтаро не ответит на мой вопрос, он ещё очень долго будет чувствовать себя некомфортно. Так подсказывала мне интуиция.
— Мне известно о ваших связях со всеми моими конкурентами, Кацураги-сан, — заявил он. — И вы — та шестерёнка, которая может мне помешать. Поэтому я и действую против вас. Ничего личного, доктор Кацураги.
Канамори Ринтаро собрался уйти, но перед тем, как оставить нас с Кондо Масао наедине, добавил:
— Ах да, и ещё кое-что. Квартиру прошу освободить до конца следующей недели. Права собственности на неё уже перешли ко мне.
— Только это ничего не меняет, — бросил я ему вслед. — По закону я продолжу быть арендатором ещё пять месяцев. У вас ничего не выйдет, Канамори-сан.
Канамори Ринтаро растворился в толпе, а я повернулся к Кондо Масао.
— Раз уж мы теперь можем поговорить «тет-а-тет», Кондо-сан, — начал я, — у меня есть к вам пара вопросов.
Кондо Масао походил на разъярённого быка. А учитывая его развитую мускулатуру, не будь мы на корпоративе, думаю, он мог бы и сбить меня с ног.
— Я могу понять ваше негодование насчёт моей нечестной игры, но вашей наглости я понять не могу, Кацураги-сан, — произнёс он. — Вы понимаете, что чуть ли не каждый пятый человек в этом зале может изрядно подпортить вам жизнь.
— Даже у вас это не получилось, Кондо-сан, — пожал плечами я. — И у Канамори Ринтаро тоже не выйдет. Но, если вы не хотите, чтобы мы не расстались врагами, ответьте на мой вопрос.
— Знаете, Кацураги-сан, скажу вам честно, — вздохнул Кондо Масао. — Будь на вашем месте кто угодно другой, я бы уже давно договорился о том, чтобы вас отсюда вышвырнули.
Как я и предполагал.
— Но я — это я.
— Верно, — кивнул Масао. — И вы очень дороги моему сыну. Только по этой причине я до сих пор терплю ваше неуважительное обращение с руководителями «Ямамото-Фарм». Но я бы тоже хотел, чтобы наша с вами вражда подошла к концу. Поэтому задавайте свой вопрос.
— О чём говорил Канамори Ринтаро? — поинтересовался я. — Он заявил, что я взаимодействую с его конкурентами. Что я — важная шестерёнка, которая может испортить его дальнейшую деятельность. Вопрос — каким образом? Я ведь просто терапевт.
— Ха! — усмехнулся Кондо Масао. — Понимаю вас. Без контекста в его словах не разобраться. Прозвучали его слова так, будто вы крупный инвестор, который в любой момент может изменить положение корпорации в свою пользу. Но Канамори Ринтаро говорил вовсе не об этом. Я слышал, что вы имели дело с семьёй Акита и семьёй Фурухата, верно?
Раз уж мы с Масао начали откровенный разговор, имеет смысл не утаивать факты. Тем более, он и так уже знает обо мне более чем достаточно.
— Да, я непосредственно знаком с некоторыми членами этих семей, — кивнул я.
— Дело в том, что Канамори Ринтаро враждует со всеми семьями сразу. И с Акита, и с Фурухата, и со мной.
— Ага, я понял вас, — кивнул я. — Значит, его устраивал тот факт, что мы с вами в разладе? Именно поэтому он и заговорил на тему трудоустройства Кагари-куна. Рассчитывал, что этим он спровоцирует ещё больший скандал между мной и семьёй Кондо.
— Это он в итоге и сделал, — вздохнул Кондо Масао.
— Не спешите с выводами. Мы с вами ещё не расстались, а значит — наши дальнейшие взаимоотношения ещё не определены, — подметил я. — Получается, что Канамори хотел рассорить меня хотя бы с одним из своих конкурентов. И теперь он думает, что ему это удалось. Это хорошо…
Я задумался. Велика вероятность, что теперь он попытается испортить мои взаимоотношения с семьями Акита и Фурухата. Нужно иметь это в виду. А ещё лучше — предупредить моих знакомых заранее.
— Но вопрос всё ещё остаётся открытым, — продолжил я. — Зачем? Что такого я могу сделать, взаимодействуя с его конкурентами? Чего он боится?
— Вы можете повлиять на результаты клинических испытаний исследуемых препаратов, Кацураги-сан, — прямо сообщил мне Кондо Масао. — Понимаете, о чём идёт речь?
Я вспомнил слова Тошиба Гото. Он как-то упоминал,
