сказать и так, но, как правило, таких называют старыми девами, – леди помолчала, потом добавила: – К тому же я стала толстая: все платья мне тесны.
– Правда? Я не заметил, вроде такая же, как всегда.
– Вот это платье вчера вечером пришлось срочно перешивать: горничная не смогла застегнуть его на спине.
Осторожно повернувшись в кресле, Том выглянул из-за спинки, изумленно уставился на девушку и впервые в жизни был сражен наповал, даже дыхание перехватило. Она была прекрасна, как только могут быть прекрасны огонь и солнечный свет, и олицетворяла собой все, что он упустил в своей неблагополучной юности, каждую утраченную надежду и возможность.
– Просто послушай меня, – пробормотал Уэстон. – Нет никаких причин переживать: ты либо непременно встретишь того, кого полюбишь, либо пересмотришь свое отношение к какому-то знакомому джентльмену. Некоторых мужчин надо просто распробовать – как устрицы или сыр горгонзолу.
Девушка судорожно вздохнула:
– Кузен Уэст, если я к двадцати пяти годам не выйду замуж, а ты все еще будешь холост, станешь моей устрицей?
Повисла пауза: явно пребывая в растерянности, Уэстон уставился на собеседницу, – потом опять послышался ее голос:
– Давай договоримся, что, если не найдем никого другого, когда-нибудь поженимся. Из меня получится хорошая жена, я всегда мечтала о своей собственной семье, доме, где каждому хорошо и каждому рады. Ты же знаешь, я никогда не ворчу, не хлопаю дверьми и не дуюсь по пустякам. Мне просто нужно о ком-то заботиться, для кого-то быть нужной. Прежде чем ты мне откажешь…
– Леди Кассандра Рейвенел, – перебил ее речь Уэстон, – это самая идиотская идея со времен вторжения Наполеона в Россию.
– Почему? – с упреком вопросила девушка.
– Помимо невообразимого множества причин, ты слишком для меня молода.
– Ты не старше лорда Сент-Винсента, а он недавно женился на моей сестре!
– Внутренне я старше его на десятки лет. Моя душа сморщена, как изюм. Поверь мне на слово, ты не захочешь быть моей женой.
– Все лучше, чем остаться в одиночестве.
– Какой вздор! Быть незамужней и быть одинокой – совсем не одно и то же! – Уэстон поправил выбившийся из прически кузины золотистый локон, который прилип к ее щеке на месте высохшей слезинки. – А теперь иди-ка, умойся и…
– Я готов стать вашей устрицей, – Том наконец поднялся с кресла и подошел к парочке, которая уставилась на него с открытыми от изумления ртами.
Да он и сам немало удивился. Если он и был в чем-то хорош, так это в ведении деловых переговоров, а начинать их явно стоит по-другому. Всего парой слов он сумел выставить себя в самом невыгодном свете, но ему так понравилась эта девушка, что он ничего не мог с собой поделать. Чем ближе Том к ней подходил, тем труднее становилось ему мыслить здраво. Сердце колотилось как сумасшедшее.
Кассандра придвинулась ближе к Уэстону, словно ей требовалась защита, уставившись на Тома как на умалишенного, и едва ли ее можно было за это винить. Он уже пожалел, что открылся, но отступать было поздно.
Уэстон нахмурился:
– Северин, дружище, что ты здесь делаешь, черт побери?
– Да вот сидел отдыхал, пока не улучил подходящий момент, чтобы обозначить свое присутствие.
Том никак не мог отвести взгляд от Кассандры. Ее широко распахнутые удивленные глаза напоминали ясное небо в полдень, а непросохшие слезы поблескивали словно звезды. Ее фигура вскружила ему голову: сплошь точеные, приятные взгляду изгибы, ни острых углов, ни прямых линий… лишь манящая, чувственно-нежная плоть. Если бы Кассандра принадлежала ему, возможно, у него наконец исчезла бы эта постоянная хандра, ему не пришлось бы тратить попусту время на поиски подходящей кандидатуры.
– Я женюсь на вас, – твердо сказал Том. – Хоть сейчас. На любых условиях.
Уэстон легонько подтолкнул Кассандру к выходу из музыкальной комнаты:
– Иди, дорогая, а я пока поговорю с этим безумцем.
Девушка взволнованно кивнула и поспешила к двери, но как только переступила порог, Том окликнул ее:
– Миледи?
Кассандра неуверенно выглянула из-за дверного косяка.
Северин не успел придумать, что сказать, но не мог позволить ей уйти, не заверив, что она само совершенство, поэтому хрипло проговорил:
– Вы не толстая, но чем больше вас будет в этом мире, тем лучше.
Комплимент вышел не слишком изящным и не особо уместным, но в голубых глазах девушки, как он успел разглядеть, прежде чем она исчезла, заискрилось веселье.
Том напрягся всем телом, едва не бросившись за ней, как взявшая след гончая.
Уэстон повернулся к нему с озадаченным и раздраженным выражением лица, но прежде чем успел хоть что-то сказать, Том выпалил:
– Могу я заполучить ее?
– Нет.
– Но я хочу! Позволь мне…
– Нет, я сказал!
В мгновение ока Северин ощетинился и в нем ожил бизнесмен:
– А, я понял: ты сам на нее положил глаз! Может, договоримся?
– Ты только что сам слышал: я сказал ей, что не намерен жениться, – раздраженно буркнул Уэстон.
Том ни на секунду ему не поверил: как молодой здоровый мужчина мог не желать такую красавицу? – поэтому предложил:
– Очевидно, это такая стратегия, чтобы заманить ее в ловушку? А что, если я перепишу на тебя четверть железнодорожной компании, поделюсь акциями компании по раскопкам и добавлю сверху наличные? Просто назови сумму.
– Ты в своем уме? Леди Кассандра не вещь, которую можно вручить тому, кто больше заплатит.
– Ты мог бы ее уговорить. Очевидно, она тебе доверяет.
– Неужели ты думаешь, я бы стал использовать ее чувства против ее интересов?
Тома озадачили его слова, и он начал терять терпение:
– Не понимаю: если человек тебе доверяет, почему этим не воспользоваться?
– Леди Кассандра никогда не выйдет за тебя замуж, Северин, – жестко сообщил Уэстон.
– Но почему, если я только о ней и мечтал?
– Откуда ты знаешь? Ты разглядел всего лишь хорошенькое личико, светлые волосы и голубые глаза. А как же внутренний мир? Тебе не приходит в голову узнать о ней что-нибудь еще?
– Нет. Мне все равно. Ее внутренний мир может быть каким угодно, если она позволит мне наслаждаться тем, что снаружи, – Том увидел выражение лица Уэстона после этих слов и тут же принял оборонительную позицию: – Ты же знаешь, я никогда не был сентиментальным.
– То есть обыкновенные человеческие эмоции тебе незнакомы, – язвительно уточнил Уэстон.
– Ну почему же… – Том помолчал. – Когда оно того стоит…
– Знаешь, как раз сейчас я испытываю одну вполне определенную эмоцию и, прежде чем она заставит меня дать тебе пинка, хочу кое-что прояснить, – Уэстон пронзил друга убийственным взглядом. – Держись подальше от леди Кассандры! Найди себе другой объект для развращения, а у меня и так полно причин тебя прикончить.
Брови Тома поползли вверх:
– Ты все еще дуешься из-за переговоров по контракту?
– В том числе, – сообщил Уэст. – Ты пытался обманом лишить нас прав на полезные ископаемые на нашей земле, хотя знал, что мы на грани банкротства.
– Это бизнес и ничего более, – возразил Том.
– А как же дружба?
– Дружба – одно, а бизнес – совсем другое.
– Ты хочешь сказать, что нисколько не расстроишься, если тот, кого ты считал другом, попытается обвести тебя вокруг пальца, особенно если дела у тебя идут не особенно хорошо?
– Такое исключено: с делами у меня всегда
