— Мама еще не добралась сюда, — тихим, ровным голосом проговорила она. — Я же говорила тебе, она очень занята, и впереди еще много работы.
Форрал почувствовал острую жалость к девочке, растущей без всякого присмотра в этой унылой глуши. Неужели слухи о том, что после гибели своего возлюбленного супруга Эйлин потеряла рассудок, — правда? Владеющая магией Земли, она, как говорили, покорилась навязчивой идее вернуть к жизни земли, превратившиеся в пепел в результате трагической ошибки Джеранта. Присутствие ребенка заставило воина собраться и напустить на себя бодрый вид, и все же на душе у него было тяжело, когда они спускались по стенкам кратера.
Лошадь Форрала добиралась до дна воронки с трудом, но пони уверенно находил дорогу. Он и его всадница, казалось, составляли одно целое, и, судя по всему, привыкли спускаться по скользким, растрескавшимся стенкам гигантской чащи. Стекловидная поверхность застывшей лавы отбрасывала острые блики и излучала тепла, словно гигантская печка. «Летом, должно быть, здесь невыносимо жарко», — подумал Форрал-Кое-где в глубоких трещинах собралась вода, но единственным признаком жизни были только случайные птицы, проносящиеся над головой.
— Каким был мой отец? — неожиданно нарушила молчание Ориэлла, н Форрал почувствовал наивную мольбу, стоящую за этими словами.
— Разве мать ничего тебе не рассказывала?
— Нет, — ответила девочка. — Она не хочет о нем говорить. Она сказала, что он сам во всем виноват. — Ориэлла обвела вокруг рукой, и голос ее задрожал:
— Она сказала, что он поступил плохо, и наш долг — исправить это.
Форрал пожал плечами. Да что же, черт возьми, случилось с Эйлин? Взвалить на маленького ребенка такое бремя!
— Чепуха! — уверенно ответил он. — Джерант был хорошим, добрым человеком и настоящим другом. Он сделал это не нарочно, малышка — просто несчастный случай. Каждый может ошибиться, и те слушай того, кто скажет тебе что-нибудь другое.
Ее лицо просветлело.
— Как жаль, что я совсем не помню его, — задумчиво сказала девочка. — Ты расскажешь мне об отце, пока мы едем?
— Охотно.
Примерно за две лиги до центра кратера уклон почти исчез, земля стала ровной. Вскоре на камнях появился тонкий слой почвы, на котором пробивались крохотные упорные растеньица. Когда впереди показалось озеро, они уже ехали по упругому торфу, заросшему маргаритками, а потом миновали заросли боярышника, черники и бузины, сгибающиеся под тяжестью спелых ягод, среди которых вовсю распевали птицы.
Вдоль травянистого берега росли стройные деревья, и на некоторых до сих пор висели яблоки и груши. Форрал поразился, как много успела сделать Эйлин за восемь коротких лет. Жаль только, что она не уделяет такого же внимания своей дочери.
Озеро оказалось большим и круглым. Его питали ручейки, стекающие по стенкам кратера. В центре озера поднимался островок, созданный, очевидно, руками человека или мага. Он соединялся с берегом узким деревянным мостиком, а на острове стояла башня, парящая над озером подобно солнечному копью. У Форрала захватило дух. Первый этаж, весь утопающий в зелени, был сложен из темного камня, а над ним высилась ажурная сверкающая надстройка из чистого хрусталя, оканчивающаяся стройным стеклянным шпилем, на котором, подобно упавшей звезде, мерцал крохотный огонек, — О боги, это восхитительно! — выдохнул Форрал, но Ориэлла лишь безразлично пожала плечами:
— Мы здесь живем, — она спешилась и отпустила пони, на прощанье дружески хлопнув его по спине. Узнав, что его конь найдет неподалеку неплохое пастбище, Форрал последовал ее примеру и, оставив седло под деревом, вслед за девочкой взошел на мост.
Белая песчаная дорожка вела мимо аккуратных рядов поздних овощей, радующих глаз сочетанием всевозможных оттенков зеленого цвета, мимо клумб с пылающими осенними цветами. Жители расставленных среди них ульев, озабоченно гудя, собирали последние в этом году дары уходящей осени. Шагая за Ориэллой, Форрал подумал, что Эйлин неплохо устроилась в этой глуши, хотя так и не мог взять в толк, откуда она берет зерно, ткани и многое другое, чего не может дать истощенная почва долины.
Войдя в башню, они попали прямо на кухню, которая, судя по всему, служила и гостиной. Темные каменные стены придавали комнате несколько пещерный вид, однако толстопузая железная печка в углу и два мягких стула возле нее компенсировали это впечатление, создавая вполне домашнюю обстановку. Пол украшали яркие половички, сшитые из шерстяных Лоскутков, а посередине стоял большой деревянный стол, под которым прятались две скамейки. Большую часть помещения занимали полки и шкафы, расставленные вдоль стен. Две двери вели в соседние комнаты. Ориэлла указала на правую:
— Это моя комната. А «она» спит наверху, там, где ее растения. На верхние этажи вела изящная винтовая лестница. У нижних ступенек Ориэлла заколебалась и пропустила Форрала вперед. Тонкие металлические ступени гулко звенели под сапогами, пока он карабкался наверх, размышляя о причинах неожиданного испуга девочки.
Поднявшись по лестнице, Форрал оглянулся и заметил, что за архитектурной роскошью скрывался вполне практический расчет: стеклянные комнаты были заполнены стеллажами, на которых стояли ящички с землей. В них, под теплыми лучами, проникающими сквозь хрустальные стены, росла молодая рассада, а крохотный фонтанчик, бьющий неизвестно откуда, обеспечивал необходимую влажность. Форрал чувствовал, что тут не обошлось без волшебства, и готов был поклясться, что всходы действительно растут прямо у него на глазах. Наконец в одной из комнат он отыскал фею, но волшебница даже не подняла головы.
— Уходи, Ориэлла, — пробормотала она. — Я же просила не беспокоить меня, когда я работаю.
Форрал был крайне удивлен, увидев, что Эйлин постарела. Маги, как и смертные, могли погибнуть от болезни или несчастного случая, но вообще-то жили столько, сколько хотели, умирая лишь тогда, когда сами решали покинуть сей мир, а до тех пор сохраняли свои тела в том возрасте, который им больше нравился. Форрал помнил Эйлин хрупкой молоденькой женщиной, а теперь у нее в волосах мелькали серебристые пряди, и на лбу появились морщины. Глубокие горькие складки залегли в уголках рта, и в своем поношенном, выцветшем платье она выглядела бледной, жалкой и худой.
— Здравствуй, Эйлин, это я — Форрал, — произнес он, стараясь не выдать разочарования. Сделав шаг вперед, он протянул руки, чтобы обнять ее. Лицо волшебницы исказила ярость, и Форрал, вздрогнув, поспешно отпрянул.
— Убирайся отсюда! — рявкнула Эйлин и, метнувшись к дочери, ударила ее по лицу. — Как ты смела привести его сюда?! Ориэлла спряталась за спину Форрала и прошептала:
— Это не я.
Чувствуя закипающий гнев, воин повернулся и обнял девочку:
— С тобой все в порядке?
Закусив губу, Ориэлла кивнула. На ее щеке пылало ужасное красное пятно, и, заметив слезы, стоящие в глазах у девочки, Форрал порывисто обнял ее.
— Спускайся вниз и жди меня у моста, — мягко сказал он. Ориэлла убежала, а Форрал вновь повернулся к Эйлин и холодно проговорил:
