чувствуя, как его бросает в жар от гнева.
Цербер зарычал на Зевса, чуя ярость хозяина.
– А что не так, Аид? – спросил Зевс, почёсывая одну из голов Цербера и давая каждой зубастой пасти по оторванному щупальцу огромного осьминога.
– Я старший сын, Зевс. Править небом должен я! И перестань подлизываться к моей собаке!
– Давай не будем забывать: если бы не я, ты бы всё ещё сидел в заточении во чреве нашего отца, Аид. Наши сёстры и брат это помнят, в отличие от тебя.
– Да, да, мы все знаем, что ты единственный, кого отец не смог съесть, и ты заставил его...
– Изрыгнуть тебя, – закончил за него Зевс, смеясь. – И ты был последним, Аид. Так что в каком-то смысле ты из нас самый младший.
– Меня... извергли... последним, потому что я был первенцем и папиным любимчиком!
Всё это, конечно, было правдой, но для Зевса не имело никакого значения. Аид знал, ему не стоит удивляться тому, что это произошло. С того момента, как Зевс освободил своих братьев и сестёр из глубин чрева их отца, он вёл себя так, как будто был старшим сыном, со всеми вытекающими последствиями и привилегиями.
– Только то, что я мастерски командовал мертвецами, не значит, что я хочу жить с ними! Я должен сам выбирать, где мне провести вечность! – воскликнул Аид, чувствуя, как внутри у него разгорается пожар.
Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного. Душу наполнила удушающая злость, она жгла, как будто его пожирал огонь, пока, наконец, его тело не вспыхнуло, опалив всё вокруг. Зевс лишь ухмыльнулся и покачал головой.
– Вот ты и доказал, что мы все отлично подходим для выбранных ролей. Я буду править небом, Посейдон – морем, Аид – Подземным миром. Конечно, если ты возражаешь, мы можем выпустить титанов и посмотреть, по-прежнему ли ты папин любимчик. А потом сыграем в ещё одну десятилетнюю войну. Но что такое десять лет для бога, верно?
Как бы ни было ему горько, всё же Аид не хотел сражаться со своим братом, по крайней мере не в этот момент. Поэтому он согласился править царством мёртвых. Ради мира, столько страдавшего прежде, и ради его семьи. Он надеялся, что всё не будет так плохо, как ему кажется.
Вот так Аид стал владыкой Подземного мира. Но на этом история не закончилась. Она только начиналась.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Крушение Миров
Миры разрушались много раз: богами, ведьмами и бестолковыми людьми, балующимися магией, которую не понимали. И однажды настал день, когда равновесие было нарушено настолько сильно, что даже бог Аид не знал, сможет ли он что-то сделать. Но, как вы скоро узнаете, именно он был единственным существом, которое могло всё исправить, потому что он переплёл наши судьбы воедино, связав нас так, что это казалось невозможным. Если вы читали другие истории из Книги сказок, то знаете, что это был не первый визит Аида во Многие Королевства. Но именно в тот раз, спустя сотни лет после его первого визита во Многие Королевства, с ним познакомились Хейзел и Примроуз.
В тот день Хейзел и Примроуз стояли во внутреннем дворе в тени древнего каменного особняка, который возвышался на самом высоком холме в Мёртвом лесу. Ведьмы размышляли об истории своего королевства и событиях, которые сделали их повелительницами этой земли.
Королевы мёртвых начали править Мёртвым лесом ещё до начала времён. До появления Хейзел и Примроуз королевы Мёртвого леса славились своей жестокостью и непостижимыми способностями некромантов. Они требовали, чтобы всех умерших из окрестных деревень хоронили в их лесу, чтобы они могли обрести власть над ними. Тех, кто не подчинился их требованиям, убили и превратили в нежить Мёртвого леса. Некромантические способности королев и секреты необычайно долгой жизни передавались из поколения в поколение, от матерей к дочерям. Предания сии были пропитаны кровью и болью, и королевство оставалось мрачным и страшным местом до тех пор, пока Хейзел и Примроуз, дочери предыдущей королевы, не заняли своё место правительниц в царстве призраков.
Сотни лет назад юные Хейзел и Примроуз жили в Мёртвом лесу со своей сестрой Готель и матерью Мани, королевой мёртвых. Когда три молодые ведьмы достигли совершеннолетия, ожидалось, что они примут кровь своей матери, чтобы её сила передалась им по наследству. Когда Хейзел и Примроуз отказались идти по стопам предков, мать попыталась их заставить. Готель, которая всей душой любила сестёр, не оставалось другого выбора, кроме как убить собственную мать. Однако королева-призрак и после смерти нашла способ отомстить. Она погубила Примроуз и Хейзел и оставила Готель одну. Всю оставшуюся жизнь та отчаянно стремилась найти способ воскресить сестёр из мёртвых. Но не преуспела и лишь погибла сама. В течение многих лет, сперва, пока Готель пыталась вернуть их магией волшебного цветка, а потом уже после её смерти Примроуз и Хейзел спали сном мёртвых. Пока однажды они не ожили и не вернулись в единственный дом, который знали, – Мёртвый лес.
Там они стали подругами и союзницами Цирцеи и присоединились к ней в борьбе против её матерей, Люсинды, Руби и Марты. Те хотели править Мёртвым лесом и принести тьму и ужас во все королевства. К этому моменту злые сёстры настолько выжили из ума, что потеряли всякое здравомыслие, и их сердца преисполнились одной лишь ненавистью. Они медленно пришли к такому состоянию, но, казалось, их безумие было предопределено с самого начала.
Много лет назад у злых сестёр была младшая сестра по имени Цирцея, которую они любили больше всего на свете. Она была для них всем, их сияющей звездой, величайшей любовью, и они ценили её даже больше, чем собственную жизнь. Однажды её трагически забрали у них в результате душераздирающего несчастного случая, в тот день, когда Малефисента превратилась в дракона и сожгла Страну эльфов и фей в приступе ярости, исступления и печали. Злые сёстры не винили Малефисенту. Но в своём горе они забыли обо всём и поставили перед собой задачу воссоздать сестру, сотворив заклинание. И заклинание это забрало у них всё лучшее, что в них было. Три ведьмы использовали древнюю и опасную магию, созданную королевами мёртвых. С помощью этих чар королевы создавали себе дочерей. Ведьмы таким же образом сотворили себе дочь из крови и магии, не зная, что, отдав ей всё своё добро, в конечном итоге сойдут с ума. Но к ним вернулась
