часу неподвижно — это ужасно! До этого, она много раз ездила к портнихе, но когда платья доставили в поместье, матушка нашла в них недостатки, требующие исправления. И началось — тут подшить, тут отпустить, то рукав короток, то подол длинноват…
Надо сказать, что наряды были хороши! Турнирное платье из синего бархата, так идущее к голубым глазам и рыжим волосам девушки, было с распахивающимся разрезом до талии, скромным декольте, и открытыми плечами. Сейчас в Монии модно, что бы в разрезах мелькали ножки, но графиня Агнес сочла это для дочери неприличным, и под платье надевалась тонкая светло — голубая рубашка, низ которой оформлен в виде волн. Платье для завтрашнего бала было нежно розовым, тонким и легким — самое то для ночных танцев!
Не забыли и об украшениях — к синему сапфировый гарнитур, к розовому — жемчужный. Графиня видом дочери осталась довольна, и подумала:
— "Моя девочка красавица! От кавалеров отбоя не будет!"
А Гвен о женихах не думала. Прошло всего два месяца, как миледи вернулась из академии, и надеялась пожить дома, в семье, по которой соскучилась. Во время учебы, в родном поместье Гвиневра бывала не часто — только на каникулах.
Гвен, в отличии от Ланса, фехтование не любила, и особых успехов в нем не проявляла. И внешность ее, опять же, в отличие от брата, была самая обычная, и манеры оставляли желать лучшего. В детстве девочка предпочитала драться не шпагой, а ногами и кулаками. И от нее часто доставалось мальчишкам — детям слуг, и крестьян из ближайших деревень. Дралась она и с мальчиками из знатных семей, если им доводилось играть вместе, чем шокировала как родителей, так и гостей поместья — такое поведение для аристократки неприемлемо! Но больше всего доставалось братику Лансу: Гвиневру раздражало восхищение им окружающих — незаслуженное, по ее мнению. Гвен внезапно нападала на брата, колошматила, и злилась, что Ланс уклоняется от ударов, смеясь над ее попытками.
Граф и графиня Барно детей любили, баловали, и, огорчаясь поведению дочери, особо не наказывали.
— Пройдет с возрастом! — говорили они.
Когда девочка сломала свою первую шпагу, пытаясь обучится самым простым приемам фехтования, ей наняли учителя — до этого отец обучал дочку владению этим оружием сам. После третьей сломанной шпаги, и фингала под глазом герцогского сына, родители отстали от Гвен. Девочкам позволительно не владеть семейной магией — все равно в доме мужа будет другая "фишка".
Затем Гвен отправили, как и положено, в Магическую Академию. В первые годы обучения, она, со своим независимым, свободолюбивым и упрямым характером, доставила много хлопот и неприятностей как преподавателям, так и родителям, которым учителя жаловались на выходки их дочери. С годами, миледи Барно стала умнее и спокойнее, но нрав ее особо не изменился. А вот в магии Гвиневра достигла определенных успехов, и создала свой, уникальный стиль. Она научилась направлять на врагов волны энергии, которые подбрасывали их, а затем обрушивали вниз; а также создавать свою иллюзию, неотличимый от настоящей. Правда, жили такие фантомы недолго, но этого времени хватало, что бы ввести недругов в заблуждение. Пока они пытались уничтожить иллюзию, Гвинерва или внезапно нападала, или сбегала — в зависимости от обстоятельств. Справедливо полагая, что волны и фантомов для победы недостаточно, Гвен продолжила, как и детстве, добавлять к магии приемы драки — прыгала на соперников, и лупила, пока они находились под действием магической волны. Такой стиль более подходил бойцам, чем магам, или, тем более, девушке-аристократке, но содержал ценную боевую магию, чем Гвиневра гордилась.
Теперь Гвен выросла, закончила обучение, а Ланс, который обучался дома, превратился в красивого юношу, лучшего фехтовальщика Земель Рассвета.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Маршал Тобиас Тигриал, огромный воин в доспехах и накидке с гербом Монии, стоял на холме, и щурясь, смотрел вдаль, на подернутые дымкой тумана скалы красно — ржавого цвета. Смотрел не просто так — он наблюдал, как монийские воины теснят к камням беспорядочную толпу темных, и делают это вполне успешно. Наконец, сражение закончилось полным разгромом демонов, часть из которых погибла, а часть вернулась туда, откуда и появилась — в Великий Разлом.
Рядом с Тобиасом стояли его заместитель, генерал Алакард.
— Ваше превосходительство, Вы докладывали императору, что держать целую армию у Разлома нецелесообразно? — спросил генерал, худощавый человек со светлыми волосами, и глазами цвета льда. Звание генерала этот довольно молодой воин получил не столько из-за заслуг своего погибшего отца, сколько из — за собственных боевых подвигов. Но, генерал не имел полководческих талантов, и иногда узко мыслил.
— Нет! — ответил маршал, и добавил, поймав недоуменный взгляд Алакарда — Его Величество получает наши донесения, и знает обстановку на фронте. Он сам примет нужное решение.
Генерал скептически улыбнулся, сомневаясь, что Сайрос достаточно хорошо разбирается в ведении войны.
— Разрозненные отряды темных рыскают по Землям Рассвета, наводя ужас на население! — сказал он — В городах от них защищает стража, в поместьях у всех свои армии. А что делать остальным?
— Мы армия Монии! — ответил Тигриал — Другие земли пусть думают о своей защите сами.
Алакард не возразил, но недовольно поджал губы, и маршал продолжил:
— Если отвести армию, темные полезут с удвоенной силой, и небольшие отряды их уже не сдержат. Пока наша основная задача — не допускать выхода больших волн темных. Что же касается их просачивающихся отрядов — надо искать решение. Но, армию от разлома убирать нельзя!
К маршалу подбежал штабной офицер, и вручил пакет, на котором красовался герб Монии.
— Личное послание от Его Величества, Сайроса Четвертого! — доложил штабной.
Тобиас открыл письмо, прочитал, и устало улыбнулся.
— Его Величество просит меня прибыть на турнир! — сообщил он генералу.
— Так отправляетесь, милорд! — произнес Алакард — Мы справимся.
— Нет! — покачал головой Тигриал — Турниры меня не прельщают. А вот отпустить на состязание нескольких желающих воинов, любых званий и сословий, вполне возможно.
— Многие желают! — заметил генерал.
— Пусть тянут жребий! — велел маршал.
Только он имел право не являться на Празднование Дня Рождения Императора, и вообще — отказывать ему в просьбах. Вот если бы Сайрос приказал — командующий Тигриал приказ бы выполнил.
… Наконец, приготовления закончились, семья Барно уселась в карету с гербом — скрещенными шпагами, и отправилась в столицу Монии, Алумбрадо, на Большой турнир.
Не успели отъехать от поместья, как обнаружили на дороге карету, съехавшую одним задним колесом в канаву. Кучер пытался ее вытащить, дергая коня за поводья, но упрямая лошадь мотала головой, и не двигалась с
