последние выводы археологии Китая в части конкретизации жизни аристократической верхушки Чжоу (название ранней династии Китая) свидетельствуют о том, что Конфуций ничего нового не придумывал и никакого «своего» Учения не создавал. Он просто копировал духовную практику Чжоу, приспосабливая ее к изменившимся условиям общества. И именно об этом – о том, что сам он ничего не создаёт, а только «следует Чжоу» – Конфуций заявляет в своих беседах неоднократно. Причем, с таким прочтением этих иероглифов никто не спорит. Но в то же самое время подлинный смысл его Учения никто не понимает – даже его любимые ученики. Не понимают они и связи этого Учения с практикой Чжоу. И в этом тоже нет ничего удивительного: подлинное Учение евангельского Христа не понимал ни один из Его учеников-апостолов. Это Учение смог понять только тот «Иоанн», который зафиксировал его в Четвертом какноническом Евангелии.
Подтверждением этих наших слов – «никто не понимает» – является главная загадка всего Лунь юя: что́ означает то Жэнь, которое является основополагающим термином Учения Конфуция? Этот иероглиф встречается в тексте Лунь юя 109 (!) раз. Для сравнения скажем, что, например, самый распространенный в Дао Дэ цзине и во всей китайской философии иероглиф Дао («Путь», в том числе обычная «дорога») здесь повторяется только 83 раза. Во всем научном мире смысла Жэнь никто никогда не знал и не знает. До сих пор! Ученики многократно спрашивают своего Учителя, что же это такое, но остаются в неведении. Учитель им знание Жэнь не открыл. Откроем мы.
Подлинная «религия» Конфуция (оставим именно этот термин, хотя его смысл превратился в современном атеистическом обществе почти в ругательство) со временем была преобразована китайскими комментаторами в некое социальное учение о справедливой жизни «верхов и низов» Поднебесной (Китая). И сделано это было не по чьему-то злому умыслу, а именно от полного забвения и незнания идеалов Раннего Чжоу. После прославления Конфуция были введены новые значения для всех главных древних иероглифов Лунь юя, – с той целью, чтобы привести смысл всех высказываний Учителя к какой-то разумной логике. Часто это делалось не от злого умысла, – комментаторы прекрасно понимали, что текст Лунь юй должен иметь разумный смысл, но они этого смысла не видели.
И как нам сейчас разобраться во всем этом нагромождении «испорченных» иероглифов и их более поздних значений? Ведь текст, датируемый V–IV вв. до н. э. и записанный некогда древним письмом гу вэнь, дошел до нашего времени в графике, грамматике, стиле и редакции III–VI вв. н. э. (уставное письмо кай шу, – фактически, современный шрифт).
И увы! Исследователи никогда не имели в своем распоряжении подлинного, т. е. исходного древнего текста Лунь юй, который был утрачен еще до новой эры. При этом следует хорошо понимать принципиальную разницу между передачей информации с помощью обычного для европейца фонетического письма и письма иероглифического, которое, по самой его природе, невозможно «прочитать» так же, как читается – по буквам! – например, даже самое раннее греческое письмо. «Перевод» того или иного древнего китайского иероглифа (который, как ошибочно полагают, эквивалентен одному слову европейского языка) – это не то, что перевод буквенного слова: иероглиф имеет одновременно несколько различных словарных значений, причем, часто прямо противоположных. В европейском алфавитном письме несравненно меньше простора для возможного искажения исходного смысла текста и его неправильного понимания при прочтении.
В относительно древнем китайском письме – в том, на котором и дошел до нас Лунь юй (если сами иероглифы в таком письме почти современные, то их сочетание и «грамматика» иные), – научному исследователю этого текста очень многое приходится принимать на веру, полагаясь в таком понимании на авторитет древних комментаторов. А они, к сожалению, – уже ничего не знали. Даже сегодня мы располагаем гораздо большей информацией о Китае периода становления династии Чжоу, чем любой древний комментатор. Все без исключения имеющиеся «переводы» Лунь юя поневоле отражают взгляд той комментаторской традиции, которая была выработана в Китае около двух тысячелетий назад. Иного прочтения этого древнего и загадочного иероглифического текста в мире не существует.
Но подобное «понимание» текста – из-за своей очевидной мозаичности и отсутствия в нем какой-либо единой логической связи между всеми высказываниями – носит название «Афоризмов», т. е. безотносительных отрывочных речений, причем, речений очень банальных, – высказываний «ни о чем и обо всем». При этом сам Конфуций неоднократно заявляет, что все его Учение «пронизано одним» (или «единым»). Так чем же оно все-таки «пронизано»? На этот вопрос читатель получит ответ в предлагаемой книге.
И именно в этом заключается главное противоречие между тем, что из столетия в столетие повторяет комментаторская традиция, и тем, что заявляет сам Конфуций. Приведем слова известного советского и российского китаеведа – прекрасного знатока и исследователя древнекитайского языка А. М. Карапетьянца о главном термине всего Лунь юя – об иероглифе Жэнь, который, как ошибочно предполагает традиция, был введен в литературный язык самим Конфуцием. Поясним читателю, что этот иероглиф традиционно переводится как «человеколюбие» или «гуманность». «Мы бы не применили этот термин нигде, где его применяет Конфуций» – так заявляет А. М. Карапетьянц. То есть если Жэнь понимать в смысле «человеколюбие», то он не вписывается в логику всего остального текста.
И тем не менее, Конфуций этот термин применяет там, где считает нужным. Но если это действительно так, в таком случае какая-то из двух сторон, участвующих в споре о правильном понимании этого иероглифа, оказывается неадекватной: или Конфуций, или, что выглядит более вероятным, – наше научное понимание этого знака. Неадекватны, вне сомнения, мы.
Вот еще один отзыв, но уже другого российского специалиста, который посвятил не один десяток лет разгадке тайн Лунь юя. Приведенные ниже слова принадлежат недавно ушедшей из жизни Л. И. Головачевой: «“Понятный” текст переводов превращает учение Конфуция в нечто плоское, пресное и очень примитивное». И здесь Лидия Ивановна абсолютно права. При здравом прочтении всех переводов этот текст действительно производит впечатление чего-то примитивного. И дело здесь вовсе не в качестве «европейского» перевода, – на современном китайском языке этот текст выглядит в понимании самих китайцев нисколько не лучше. Удивительно, но такого впечатления нет, когда мы, например, читаем переводы греческого Платона, который жил в то же самое время, только на другом конце планеты. Но возможно, все европейские ученые неосознанно закрывают на все это глаза, полагая, что Восток уже по своей изначальной природе таков… несколько простоват?
Понятно также и то, что для того, чтобы открыто высказать свое нелицеприятное отношение общепризнанному пониманию Лунь юя, профессионал-синолог должен преодолеть многое. Потому что таким своим заявлением он фактически бросает вызов всему остальному научному сообществу и
