же «Долгая дорога в дюнах», утренний повтор, как раз концовка, их встреча. Продавщица прослезилась. Я улыбнулся, я вчера видел. Моряком, как Артур, наверное, тоже круто быть, но я буду летчиком, как отец. Скажу честно, я настоящих-то моряков никогда и не встречал. У нас в Сибири их нет. Те, кто по Енисею ходят, то речники, и форма у них не такая красивая. А моряки — да, их пуговицы с якорем у нас в «чике» за 500, даже летные «тристухи» всего за 300. Тем временем продавщица, немного успокоившись, обратила на нас внимание.
— Вам что, мальчики?
Я достал список, который мне написала бабушка, и принялся ей зачитывать.
— Основательно подошел к делу, — улыбнулась она и выкладывала товар на прилавок или насыпала на весы. И все передвигала костяшки деревянных счетах.
Помимо конфет, печенья, пряников, халвы и сгущенки, в списке — тушенка, чай «Три слона» и гречка, ядрица, а также Вологодское сливочное масло.
— Прям Вологодское тебе? — переспросила продавщица.
— Да, — подтвердил я.
— Знаток писал, — улыбнулась та.
А еще бабушка разрешила выпить мне томатного сока из больших таких стеклянных колб с краником, что стояли в магазине на прилавке, и съесть мороженое «Пломбир» в вафельном стаканчике. Сегодня у меня праздник, вчера бабушка получила пенсию. Мы закупились, выпили соку, и с полными сумками и мороженым в руках отправляемся в обратный путь. Мороженое очень вкусное, особенно если закусывать его шоколадной конфетой, но много нельзя, бабушка будет ругаться. Назад выходим через КПП, солдаты на выходящих людей не обращают никакого внимания. Задерживаюсь у вертушки, через стекло вижу, как боец штык-ножом нарезает хлеб.
— Тебе чего, пацан? — отвлекается тот.
«Дайте посмотреть, пожалуйста», — чуть было не вырвалось у меня, но я промолчал и вышел.
Обратно пассажиров было немного: трое нас, два офицера и шесть женщин, наверное поехали в нашу деревню на базарчик за зеленью и ягодой. Бабушка с пучками редиски, зеленого лука и клубникой уже поджидает их там. В деревне автобус делает пару остановок и наконец конечная — центральная площадь. Место людное, три магазина на ней, базарчик, слева клуб, где каждый вечер крутят кино. Выходим. Ну, так оно и есть — женщины направляются прямиком на базарчик. Я махнул рукой бабушке — «мол, сейчас занесу домой сумку, приду, помогу тебе собраться». Пока не буду подходить, пускай спокойно продаст дары своего огорода. А мы с друзьями смотрим сегодняшнюю афишу: премьера!
— Пираты Хэ-Хэ века, — читает афишу Андрей.
— Двадцатого, — поправляю я. — Это по-древнему число 20 так обозначается.
— Умные вы, городские, — заступается за брата Виталя. — Еще скажи, что видел этот фильм.
— Смотрел, мы с отцом весной на него ходили, классный.
— Про че?
— Как пираты корабль наш захватили, но потом его освободили, и наши победили.
— В современное время что ли?
— Да.
— Не гони, пиратов сейчас не бывает, они в древности были.
— Около Америки бывают; короче, сами все увидите.
Около моего дома мы попрощались.
— До вечера.
— Пока, — махнули руками братья и направились к себе.
Дома я оставил сумку и побежал обратно к бабушке…
И вот спустя сорок лет стою я на центральной площади деревни своей и смотрю на небо; пасмурно, наверное, скоро будет дождь. А в голове голоса этих женщин с прямыми спинками и сумочками, висящими на локтях. Они все так же, оживленно беседуя и мило улыбаясь, направляются к базарчику, где поджидала их моя бабушка. Вот это место, где был тот базарчик — его уже нет, как и магазинов. Теперь здесь только бурьян да молодые ели, даже кирпичика не осталось. От клуба вот фундамент еще виднеется. Пожгли все в лихие 90-е; говорят, бывший председатель людей нанимал — в отместку, что не выбрали его в очередной раз. Да только и в жирные нулевые, и до сих пор ничего не отстроили. И автобус до «десятки» сколько лет уж не ходит; люди больше пешком, ну, а кто деньги имеет, — на такси гоняет, недорого получается, рядом все. Городок сохранился, благодаря генералу Лебедю, Царство ему небесное, открывшему в нем кадетский корпус, но от былого размаха остался только памятник Ленину. Смотрит Ильич все так же в сторону тайги, но кажется, что и он уже не молодой, осунулся весь, потрескался. А тайга все такая же, бескрайняя, словно океан. Родина моя, достигнешь ли ты когда-нибудь того прежнего величия, что видел я в детстве? Не показушного, надуманного, о котором твердят нам с экранов телевизоров, а настоящего, от которого в детстве так замирало сердце. Конечно, достигнешь, и похуже времена были. Скоро, скоро пойдет дождь, а после дождя будут грибы. И у тебя появятся новые люди-лидеры, небезразличные, готовые связать свою судьбу с тобой, а не с заграницей. Жаль, я не увижу уже всего этого, но я видел, я запомнил, и мне достаточно…
