чтобы отдать ему их. Блин. — Не хочешь с ним встретиться?
— Только чтобы вернуть всё это, — резко отвечаю, прибирая всё в свой стол.
— Ммм… — огорченно протягивает Соня. — Кать…Ты хоть и говорила, что всё хорошо, но ты какая-то дёрганная. С мамой и Серёжей точно всё в порядке?
— Да, Сонь, всё хорошо. Просто ты же знаешь, я не люблю такие подарки. А когда вот так обязывают их принять, просто оставляя в комнате, не люблю и подавно.
— Мне показалось, он вполне обеспеченный. Приехал на какой-то крутой машине. Думаю, такие подарки для него не проблема…
— Для него может и нет, а для меня — да, — отвечаю, перетащив свою дорожную сумку, и Соня тут же вцепляется в неё руками.
— Давай помогу растолкать? — спрашивает, уже зацепив замочек, но я останавливаю.
— Сонь…Не надо, — грубо осекаю, на что она хмурится.
— Извини, я хотела, как лучше…
— Сонь, нам надо поговорить… — плюхаюсь на кровать и смотрю грустным взглядом. — Дело в том, что я приехала сюда…Ненадолго. Совсем ненадолго. Я переезжаю к матери, подруга…Перевожусь в другой университет…
— Что? Нееет, — мотает она головой. — А как же я? Как же Глеб?!
У меня сердце замирает.
— А при чём здесь Глеб?
— Ну…Я просто думала, что есть шанс…Что вы…
— Соня, нет…Его нет. Пойми, что мы с ним друг другу не подходим. Всё закончилось. И мне придётся уехать…
— Потому что ты бежишь, да? Бежишь от чувств?!
— Вау…А отношения с Киром явно идут тебе на пользу…Ты научилась высказывать всё, что думаешь…Как на духу…
— Кать…Я ведь тоже не слепая. Он изменился, какие-то однодневные девушки рядом. Что между вами произошло? Ты ничего не говоришь. Кир не говорит, а я боюсь спрашивать, но сейчас, когда ты сказала, что уезжаешь…Тут и дураку понятно, что произошло что-то очень плохое. Он ведь любил тебя, я точно знаю, что любил…А теперь женится ни с того, ни с сего! Хотя сам спит с другими! Что это ещё за дела такие?!
— Послушай, не надо. Он изменился, потому что понял, что эти отношения для него травматичны. Так же, как и для меня. Мы оба поняли, что не подходим друг другу. Тут я обсуждать нечего… Я должна буду закрыть долги и уехать. Прости меня, пожалуйста, Сонь…Но мне так будет лучше.
— Ладно…Хорошо, Кать. Я понимаю, — она садится рядом и вздыхает, взяв меня за руку. — Значит, ты примерно на месяц?
— Боюсь, что даже недели на три…Не больше, постараюсь быстрее всё сдать и улететь. Главное, чтобы все пошли на встречу.
— Думаю, с этим не будет проблем, тебя ведь любят преподаватели…
— Ага, — улыбаюсь и заваливаюсь на свою подушку, глядя в потолок…Так много воспоминаний. Взяв книгу с полочки, я очень быстро проваливаюсь в сон после перелёта и не замечаю, как наступает вечер.
«Паша, привет, это Катя. Давай завтра увидимся. Мне нужно вернуть тебе подарок и сообщить одну новость лично», — пишу сообщение своему однокласснику и буквально сразу же получаю ответ, что он заедет за мной завтра в семь вечера, и что подарки — не отдарки. Решаю, что просто оставлю коробочку у него в машине. Спорить ни с кем не собираюсь, мне хватило в своей жизни одного твердолобого дурака. Весь вечер до самой ночи, пока Сони нет в комнате, я читаю лекции, надеясь, что удастся решить всё гораздо быстрее, чтобы как можно меньше времени проводить в стенах этого университета.
* * *
Раннее утро встречает тошнотой. Хорошо, что Соня не вернулась в общагу, и я спокойно бегу блевать вместо любимого утреннего кофе. Об аборте я даже не думаю. Ведь как смею предположить, у меня уже примерно шесть-семь недель, и у меня рука не поднимется убить живого человека. Хоть я и хочу сходить к врачу, чтобы всё проверить в ближайшее время, но сильно боюсь. Достаточно быстро записываюсь на прием на следующее утро, умываюсь и бегу в деканат, чтобы переговорить обо всём с куратором и ректором. Выгляжу ужасно. Бледнее моли, с синяками под глазами. И меня постоянно мучает головокружение и слабость.
Договариваюсь, принимаю обходной и мне сообщают, что когда внутренние вопросы между ВУЗами будут решены, на почту придёт список необходимой разницы для поступления. А пока у меня долги, я должна заняться ими.
Выхожу в длинный коридор и просто застываю, увидев в самом конце Глеба, окруженного целой свитой, среди которой какие-то девушки и незнакомые мне парни. Как всегда, одетый с иголочки, идеальный, красивый, но при этом такой пустой, что и смотреть на него кажется неправильным и непростительным для себя самой. Глаза — два айсберга. Глаза — отражение души. И его душа отражает лишь осколки…И больше ничего.
Он идёт в мою сторону, идёт не спеша и совершенно спокойно, а затем равнодушно проходит мимо, даже не взглянув на меня, пока Кир очень болезненно и волнительно кивает, следуя за ним, а я кое-как перебираю ноги, уходя оттуда прочь. По всему телу бегут липкие болезненные мурашки, практически иголки, которые кажутся настоящими. И я чисто на автомате залетаю в туалет и начинаю истошно рыдать, закрывшись в кабинке, пока слёзы не вызывают новый приступ неконтролируемой тошноты…
Глава 1
Как же больно осознавать, что нас больше нет. Как мучительно и невыносимо каждое воспоминание, которое проникает в тело как тысяча острых лезвий. Мне кажется, я забываю, как дышать, когда вижу его. А когда понимаю, что он больше не смотрит на меня…Что он больше никогда не назовёт ведьмой…Не обнимет…Не поцелует, я и вовсе проваливаюсь куда-то в настоящий Ад…
Он был для меня всем. Или есть всё? Я не понимаю, что чувствую. Внутри всё скребёт и пульсирует. Нутро разрывает на части. Где заканчиваюсь я и начинается он или наоборот? Раньше мне казалось, что мы — продолжение друг друга…А теперь…
Умыв лицо и глядя в зеркало, наблюдаю свой потрепанный, изнеможённый вид. Неужели мой ребёнок творит со мной такие вещи? Или же дело в горечи расставания? В том, что я больше не могу смотреть на объект своих
