они были близки ей как родственники, друзья, знакомые, или просто работники, начиная от банкира и кончая поваром или садовником. Все они очень любили ее, всегда видя большую любовь с ее стороны — дар, которым обладают немногие.
Эта книга — торжество и чествование любви и радости, которыми я на примере своей жизни и приобретенного, по большей части, в сопровождении мамы, жизненного опыта, хочу поделиться со всеми вами, мои читатели.
В этой книге я рассказываю о наиболее болезненных моментах своей жизни, открываю вам свою душу и мысли, мою жизнь для того, чтобы мой опыт мог послужить для вас силой духа, утешением и решимостью. Как и у всех, у меня есть вещи, которые меня подталкивают, тащат за собой, и есть вещи, которые парализуют. Этой книгой, наполненной ощущением силы и мощи, я хочу подтолкнуть наши жизни к расцвету, к вершине, чтобы мы могли видеть свет на своем пути; чтобы мы умели обниматься, прощать, восстанавливать утраченное и любить друг друга.
С легкой руки моих прошлых и настоящих воспоминаний я открыла мощь, которую несу в себе, многое из этого является наследством, доставшимся мне от мамы.
Я усвоила, что любой жизненный опыт, любая помеха и проблема, любой болезненный эпизод позволил мне еще лучше узнать себя. От всей души надеюсь, что через мой опыт и историю моей жизни, ты, сможешь найти мотивацию, которая вдохновит тебя, как и меня, найти в себе чудесного человека, даже посреди боли и бурь. Эта книга отражает мою будничную жизнь, которая, как я надеюсь, может помочь тебе в твоей повседневной жизни и поисках. Если мой рассказ поможет тебе в твоей собственной жизни, это станет большим подарком для меня.
Спасибо тебе, мама, за то, что ты научила меня становиться: «с каждым днем сильнее». Талия.
Глава 1
Детство
Дорогая Плакальщица[1], я пишу тебе это письмо, чтобы сказать тебе спасибо за то, что ты сделала для меня. Конечно, я должна была вырасти, стать взрослой, чтобы это понять. Не знаю, помнищь ли ты, как мы познакомились… моя мама была беременна мной, когда мы увидели тебя в первый раз. Была жаркая ночь, и мой папа ушел в другую комнату, потому что тепло, исходящее от тела мамы было слишком невыносимо. Ее живот сильно выдавался вперед, и мне оставался всего один месяц до рождения. Папа оставил ее в комнате одну, чтобы она отдохнула. Мама спокойно спала, когда вдруг услышала твой голос, вернее, твой плач. Ты неподвижно стояла сбоку от нее. Ты была одета в длинное платье, и на голове у тебя была черная шляпка. Твои длинные, костлявые руки закрывали твое лицо, в то же время позволяя вырываться стенаниям и плачу, разрывающим ночную тишину. Растрепанные волосы придавали тебе таинственный, призрачно-неземной вид. Мама едва осмелилась посмотреть на тебя. Еле-еле приоткрыв глаза, мама попыталась найти в полумраке папу. Она вытянула ногу, чтобы толкнуть его и попросить помощи и поддержки. Мамой овладел жуткий страх. От охватившего ее ужаса она была почти парализована. Думаю, что каким-то образом, я, находясь у нее в животе, тоже искала папиной защиты. Не найдя защиты, вместе с тем, мама набралась отваги и посеменила к комнате, где находился папа. Добравшись до комнаты, мама вбежала туда, чувствуя, что ты хватаешь ее за спину. Ее страх был так силен, что она забралась под папу, под его мужское тело; напуганная, с широко раскрытыми от ужаса глазами, она даже не могла говорить. Слова поддержки и ободрения, сказанные отцом, успокоили ее, и она перестала слышать твой плач.
Все рассказывали о Плакальщице, и я воочию убедилась в этом, когда несколько лет спустя мы с тобой снова встретились в том же самом большом и пустом доме. Том самом, который так хорошо тебе известен. Кто знает, возможно, этот дом когда-то давным-давно был твоим семейным очагом. Только на этот раз я была одна. Я должна была спуститься на кухню попить воды, и там я увидела тебя. Я не знаю наверняка, была ли это ты или кто другой, ведь ты закрывала свое лицо мертвенно-бледными руками, которые моя мама никогда не забудет. Но, мое шестое чувство и образ, который я сохранила с той ночи, когда еще находилась в животе у мамы, подтвердили твое присутствие. Твое лицо было скрыто за черной вуалью, и ты неустанно плакала, точнее, выла, как в полночь воет волк на луну. Тогда мне только-только исполнилось пять лет. Сейчас, когда я думаю об этом, понимаю, что у меня никогда не было друзей-невидимок, потому что они тоже боялись тебя. Очень хорошо, что я тебя не слышу… А пока что я прощаюсь с тобой и благодарю за то, что ты показала мне, что все страхи похожи на призраки. Если ты где-то столкнешься с ними, то изгони, развей их и продолжай идти вперед, всесильная, с высоко поднятой головой. Это означает, что ты победила их. Знаешь, я — победительница.
Я не боюсь тебя, Плакальщица.
Молчание
Едва начав говорить, я тут же замолкала. Мне было только шесть лет, когда умер мой папа. Моя боль была такой огромной, что мне ничего не оставалось, кроме как молчать.
Папу звали Эрнесто Соди Пальярес. Он страдал от прогрессирующего диабета. Когда папе поставили этот диагноз, он решил не менять свою жизнь, не вводить никаких ограничений. Он продолжал есть свои любимые блюда, запивая их добрым вином и ликерами. В этом деле папа был сибаритом, чем и подписал себе смертный приговор. Для меня это был столь сильный удар с его стороны, что я перестала разговаривать. На протяжении целого года я предпочитала молчать. Я не очень хорошо помню, о чем думала в то время, но помню, что не могла издавать звуки, потому что было слишком болезненным то, что я должна была сказать. Я спрашивала себя, куда ушел мой товарищ по играм, тот, кто учил меня разным фантастическим вещам в своей химической лаборатории, тот, кто разрешал мне играть со своими странными научными приборами. Где он? Я больше не слышала его голос,
