глазах мне всегда чудился какой-то застывший ужас.
Спустя три часа я уже мчалась по южному шоссе вдаль от своего города. На работе мне без особых проблем дали выходной, услышав столь уважительную причину. И даже не пришлось уговаривать начальство. Константин Игоревич сам предложил взять три дня вместо одного, как я изначально намеревалась. Итак, у меня впереди было три дня без работы. Я отосплюсь в деревне на свежем воздухе, отдохну и вернусь в офис с новыми силами, полная свежих идей и в боевой форме.
Часов к одиннадцати дня я подъехала к районному центру, к которому принадлежала территориально деревня Забубенье. Районный центр назывался Холмячье и располагался на живописном берегу широкой реки. Правда сейчас, зимой, река был скована льдом, а деревья все как на подбор белели снежными шубками. Но летом, я была уверена, здесь точно живописно.
Я припарковалась в центре городка и увидела напротив парковки вывеску «Кушать подано». А вот и столовая. Что ж, подкрепиться не помешает. Я осторожно прошла по ледяному насту от машины до крыльца столовой. Судя по всему, недавно была оттепель.
Толкнув двумя руками тяжелую дубовую дверь, я оказалась внутри просторного помещения, которое могло вызвать ностальгию у каждого любителя советского пищепрома.
В прямоугольном окошке виднелась дородная фигура в белом застиранном халате. Я поежилась, отходя от зимнего холода в теплом помещении и улыбаясь, посмотрела на хозяйку столовой.
— Что будем? — не здороваясь, поинтересовалась та, не ответив на улыбку. — Борщ есть свежий, солянка, бефстроганов, кулебяки, компот из вишни…
— Мне борщ, пожалуйста и мясо какое-нибудь. Ну и компот, конечно.
Повариха хмыкнула и повернувшись спиной ко мне, принялась накладывать еду огромными половниками в чуть щербатые керамические тарелки.
— Двести шестьдесят с вас, девушка, — все также неприветливо произнесла женщина, небрежно бросив на раздаточный столик тарелки.
— Да, конечно, — пробормотала я и принялась рыться в сумочке, отыскивая кошелек.
— А вам что, молодые люди? — Вдруг раздался неожиданно до приторности приветливый голос все той же поварихи.
Я так изумилась этой перемене в ее настроении, что застыла с наполовину расстегнутым кошельком. Затем быстро посмотрела на тех, с кем вела беседу повариха. Возле раздаточного окошка стояли двое парней и довольно нахально разглядывали меня.
Заметив, что я наконец проявила к ним должный интерес, они заулыбались. Покраснев, я протянула поварихе деньги. Затем, не дожидаясь сдачи, подхватила свой поднос, направившись к столикам. Спиной я чувствовала на себе взгляд парней. Они о чем-то зашептались, хихикая.
Еще бы! Городская штучка украсила их унылые провинциальные будни. Хмыкнув про себя, я уселась за самый дальний от входа столик и демонстративно отвернувшись к окну, принялась отхлебывать дымящийся борщ.
— Нам бы кофейку, Маруся, — услышала я веселый голос одного из парней.
— Сейчас все сделаю, — с улыбкой откликнулась повариха и шустро заспешила к массивной кофеварке в глубине кухни.
И чего она так с ними любезничает? Они что, друзья владельца столовой? Или просто кто-то из парней ей нравится? Я внимательнее присмотрелась к двум высоким молодым жеребцам, все еще ожидавшим своего кофе. На меня они уже не пялились, отвернувшись спиной, поэтому разглядывать их я могла без опасений.
Они были похожи. Оба примерно одного возраста — от двадцати пяти до тридцати пяти. Высокие, статные, накаченные, опасные… От последней мысли, пришедшей в голову, я поперхнулась борщом. Не знаю, почему я сочла их опасными… С виду парни как парни. Но было в их манере стоять, общаться что-то неуловимо властное, что-то от хищников.
Один из парней развернулся боком, дав мне возможность оценить ястребиный профиль, четкую форму подбородка и носа. А также удивительно длинные черные ресницы и небрежную иссиня-черную шевелюру, закрывающую половину лба наискосок. Хорош вороной! Ничего не скажешь.
Тут повернулся и второй, улыбнувшись на прощанье поварихе настолько пленительной улыбкой, что ложка замерла на полпути к моему рту. Он тоже бы темноволосым, но имел скорее каштановую шевелюру. И еще он был гораздо обаятельнее, чем друг. С такой улыбкой этот красавчик мог бы играть первые роли в каком-нибудь Голливуде, не меньше.
Я торопливо отвернулась к окну, потому что парни, забрав кофе, усаживались за столик. К счастью, они выбрали столик не соседний с моим. Иначе, боюсь, мой обед бы так и остался недоеденным. Поедать борщ и разваренное мясо с хлюпающими макаронами под пристальными взглядами красавчиков я не смогла бы точно.
Усевшись, парни принялись о чем-то негромко разговаривать. И кажется, совсем забыли про меня. Я спокойно закончила свой обед, поблагодарила не обратившую на меня никакого внимания повариху и вышла из теплой столовой. На улице началась метель. Пурга кружилась над городком, и моя машина за полчаса успела покрыться пятисантиметровым слоем молодого снега.
Я заспешила к машине. Сейчас нырну в ее теплые недра и помчусь в Забубенье с ветерком. Глядишь, успею добраться, пока погода совсем не испортилась. Я настолько быстро зашагала, что совсем забыла о ледяной корке, покрывавшей тропинку от дороги до крыльца. И едва вспомнив, поняла, что падаю. Со всего размаха мчусь носом в снежную кашу, рискуя сломать себе конечности.
— Мама! — заорала я испуганно и вдруг поняла, что так никуда и не упала.
Кто-то придерживал меня за капюшон куртки. Кто-то весьма высокий и сильный. С трудом обернувшись, я заметила краем глаза знакомую кожаную дубленку. Это один из тех парней, что были в столовой. Как котенка, он держал меня за шкирку.
— Опусти меня! Сейчас же! — кричала я, норовя пнуть сапогом парня по голени.
— Я же спас тебя, дуреха, — почти ласково произнес он и отпустил капюшон. — Ну как, стоишь? Не падаешь? Тогда я пошел. Не благодари.
И резко повернувшись, он зашагал к поджидавшему его возле машины другу.
— Эй, постой, — торопливо проговорила я, пока парень не успел сесть в авто.
Он остановился, повернулся и уставился на меня. Устремив взгляд на его лицо, я почувствовала, как сердце пропустило несколько ударов. И поняла, что клятва безбрачия, данная мной в далекой юности, тает в воздухе вместе с уже давно похороненным клятвами не есть на ночь и вести размеренную, разумную жизнь.
Меня спас первый из парней — вороной, с хищным, ястребиным
