учебников обнаруживаю «Восточные сказки».
Устраиваюсь с книгой на кровати и пытаюсь читать. Совершенно уже не помню, о чем сказка про Шахерезаду. Мне же точно мама в детстве читала.
Открываю первую страницу и понимаю, что мама читала мне другой вариант. Тот был адаптированный, в этом же все сильно откровеннее. Везет мне сегодня на взрослый контент.
Неожиданно увлекаюсь историей о том, как Шахрияр поймал неверную жену, развлекающуюся с молодым рабом. Обманутый муж убил обоих любовников и решил впредь жениться только на одну ночь. Утром он казнил очередную жену и брал себе новую. Вскоре в его землях не осталось молодых девушек. Все попрятались или сбежали. Визирю пришлось отдать Шахрияру свою дочь Шахерезаду.
«Она приказала слугам искупать ее и умастить тело благовониями. Ее причесали, украсили волосы драгоценными каменьями и фазаньими перьями, увили запястья и лодыжки золотыми цепочками, нарядили в шелка и опустили на лицо тончайшую вуаль. И только тогда оседлали лошадей, и Шахерезада следом за отцом отправилась во дворец».
В комнату входит Вика и я отрываюсь от книжки.
— Что ты так увлеченно читаешь? — интересуется подруга.
Показываю обложку и делюсь впечатлениями.
— Вичка, это же совершенно другой мир. Не мужчина ухаживает за женщиной, а женщина должна покорить мужчину. Только послушай: «Шахерезада поцеловала руки и край туфель Шахрияра, возлежавшего на шелковых покрывалах, устроила его голову на своих коленях и начала рассказывать сказку…».
— В наших сказках мужчины тоже не слишком-то ухаживают за женщинами. Обычно выкрадывают или отбивают у чудищ разных. И сразу в койку, — задумчиво парирует Виктория.
— В койку? — с сомнением смотрю на Гончарову.
— Пир, свадебка и в койку, — закатывает глаза Вика, — ухаживаний не предусмотрено.
— Откуда-то в литературе взялась традиция ухаживаний, — пожимаю я плечом, — в Европе целый пласт рыцарской литературы был о служении прекрасной даме и высоких отношениях. Не на пустом же месте это все возникло?
— Конечно не на пустом, — кивает Гончарова, — это был «наш ответ Чемберлену», точнее европейский ответ «неверным». Во время войн всегда нужно идеологическое обоснование, чем твоя цивилизация лучше противника и почему имеет больше прав на победу. Грубо говоря, чем твой бог лучше бога врага, если война ведется между разными цивилизациями. Все знают присказку «Карфаген должен быть разрушен», но не все в курсе, что за лозунгом стояло еще подробное моральное обоснование.
— Производили отстройку от конкурента? — подбрасываю я Вике маркетинговый термин.
— Именно. Твоя рыцарская литература — это такой рекламный буклет, в котором все красиво и не стыдно врагу показать. Вы женщин воруете и в гарем засовываете со всякими там целованиями туфель, а мы с них пылинки сдуваем. Наше дело правое, мы победим.
— Так не поспоришь же, правое дело и есть!
— Европейцы должны сказать спасибо варягам да арабам за набеги. До этого у христиан был упор на целибат. Следовало больше молиться и меньше думать о всяких глупостях. Неудивительно, что варяги с мусульманами на пару решили, что не очень-то им женщины и нужны. Ты же слышала теорию, что главная причина экспансии варягов была именно в охоте за женщинами?
— Нет, не слышала, — честно признаюсь я.
— Если бы христиане вовремя не опомнились, совсем бы без женщин остались. Внешние обстоятельства заставили вспомнить об отношениях между полами. От восхваления целибата перешли к воспеванию прекрасных дам.
— Ты говоришь так, как будто рыцарская литература — это что-то плохое.
— Я не говорю, что это плохо. Я говорю о том, что любое развитие есть результат борьбы противоположностей. Христианство асексуально по природе своей. На самом деле, еще большой вопрос, что для женщины оскорбительнее. Использование ее исключительно в качестве сексуального объекта или использование в качестве инкубатора. А основная идея христианства, что женщина — это инкубатор. Дева Мария не является женщиной, она исключительно мать. Викторианские заскоки о том, что нельзя испытывать наслаждение во время секса, который имеет своей целью лишь зачатие, очень закономерны. Это кульминационный момент христианской цивилизации, её апогей. Воплощение основной идеи в жизнь.
— Вернемся к нашим баранам, — не могу удержать смешок, — мы начали с рыцарской литературы.
— Да, прости. Любое развитие — результат диалектики. В христиан потыкали палкой «неверные», и они вспомнили о своих женщинах. Долгий путь к рыцарской литературе начинается с набегов. В итоге, думаю, романы оказали большее влияние на население, чем религиозные трактаты. Через какое-то время куртуазные традиции укоренились в сознании европейцев. Поэтому позитивный эффект рыцарских романов глупо отрицать.
— Так хочется рыцаря на белом коне, — мечтательно заявляю я.
— А я не хочу, — смеется Вика, — ну их, твоих рыцарей, малахольные они все. Впрочем, у меня всегда были нетипичные наклонности. Знаешь, я даже на школьном карнавале в средней школе наряжалась одалиской, а остальные девочки хотели быть принцессами.
С изумлением смотрю на Вику. Наряжаться одалиской? Как такое вообще могло в голову прийти?
— Я тоже хотела быть принцессой, — пожимаю я плечом.
— Я даже не сомневалась в этом, Грушенька, — заливается смехом Вика.
Глава 2. Семья
Глеб Князев
Нажимаю на пульт от ворот дачи мамы и медленно въезжаю во двор. Паркуюсь рядом с машиной фон Вильд. Не успеваю вылезти из автомобиля, как на пороге материализуется сестра.
Девушка стремительно сбегает по ступенькам и прыгает ко мне на шею. Придерживаю ее одной рукой и чмокаю в светлую макушку.
— Привет, радость моя! Ты надолго в наши варварские земли?
— На три недели. Потом у меня начинается training internship. Как это будет по-русски? Стажировка!
— Дай я на тебя посмотрю, — отстраняю Аглаю и осматриваю с ног до головы.
— Ну как? — смущенно интересуется девушка.
— Не будь ты моя сестра, я бы приударил, — не могу удержаться от скабрезности.
— Дурак! — Аглая игриво хлопает меня в грудь.
— Как дела у родственников? — вежливо интересуюсь.
— Бабушка уехала на термальные воды в Швейцарии. А папа завел препротивную girlfriend. Она мне не нравится. Только маме не говори, ей будет неприятно, — сестра кривит свой аккуратный нос и этим напоминает мне маленькую девочку из детства.
— Понятно. У мамы гости? — риторически уточняю я.
— Теть Наташа заехала. Одна.
Приобняв сестру за талию, веду ее в дом.
— Они на веранде, — информирует меня Аглая и тянет через весь дом к выходу на террасу.
В гостиной громко тикают механические часы, которые мама купила в антикварном магазине и регулярно заводит вручную. Говорит, что этот звук ее успокаивает.
Выходим на большую террасу, которая занимает всю заднюю стену дома.
— Глебушка, привет! — мама встает из-за стола, я подхожу и целую ей руку.
— Привет, Наталья Егоровна! — приветствую я подругу матери.
— Доброе утро,
