ад, а слова «бог, боже» произносил совершенно не задумываясь, по сложившейся привычке. Ну, верят люди, что есть такие: бог Перун, бог Аллах, бог Иегова или бог Шива — ну и пусть себе верят, только не пытаются насаждать свою веру огнём и мечом или госпропагандой. А я — как тогда думалось — проживу жизнь правильно, а после — закопают да будут вспоминать иногда дети с внуками. Вот только из троих детей теперь только дочка осталась, да и та живёт и служит вместе с мужем аж в камчатском Елизово, да подрастают внучки. У них уже другая фамилия. Оборвался род Бехтеевых[2], а ведь с пятнадцатого века служили мы России. Э-эх!..
Так, хватит мерехлюндий. Что случилось — того уже не исправить. Подтянись, майор запаса! Будем посмотреть, что можно сделать.
Заправил лежбище, на котором очнулся — ну, хоть посмотреть приятно стало.
Подошёл к шифоньеру — не ходить же в нижнем белье! Тем более, что в комнате прохладно: на улице явно не май месяц, а чугунная батарея на ощупь — еле фурычит. Открыв, вынул висящие на «плечиках» два комплекта одежды, отметив стоящий внизу чем-то туго набитый ранец, положил на кровать. Ну-ка, что у нас тут есть поприличнее?
На первой вешалке оказалось непонятное демисезонное полупальто — двубортное и перекрашенное в грязно-чёрный колер. Правда, изнутри заметно, что первоначально оно было оливково-серым. Под полупальто оказался военный китель цвета хаки со стоячим воротником, четырьмя здоровенными накладными карманами и тремя нашивками на рукаве: красный круг в белом, с красной же окантовкой, ниже — оливково-коричневая «птичка» уголком вверх и пара скрещенных молоточков под ней. Красота, хотя и старомодная. Как там в советском кинофильме с Янковским[3] было сказано? «Не знаете, что в однобортном сейчас уже никто не воюет? Безобразие! Война у порога, а мы не готовы!».
Под кителем, как и ожидалось, обнаружились суженные книзу брюки-бриджи того же стиля «ретро-милитари», в которые я сразу же с радостью облачился, благо похожие — только синие, «че-ша»[4], мы носили в бытность курсантами, да и потом «бриджи в сапоги» входили в комплект офицерской полевой формы довольно долго. Правда, здесь я что-то сапог не заметил[5] — но, вероятно, просто плохо смотрел. Оглядев внимательнее китель перед тем, как надеть и его, обнаружил изнутри нанесённое чёрной типографской краской клеймо: «U. S. ARMY». Это что получается, я теперь американский агрессор и многолетний вероятный противник? Ну-ка…
— My name is Johnny[6]…
Вроде бы нормально звучит. Блин, а вдруг по-человечески разучился?
— Здравствуй, Вася, я сбылася. Мечта идиота.
Нет, слава труду, по-русски разговариваю без проблем. Может, и португальский не забыл со времён африканской командировки?
— Quanto custam as laranjas[7]?
Тоже помню, однако. Хотя словарный запас português[8] у меня весьма ограниченный: ровно для того, чтобы прицениться-поторговаться на рынке или командно-матерно мотивировать «военных» негров. Ну не учили у нас в школе португальский, всё больше по-немецки «шпрехать» дрессировали. Кстати о «шпрехать»…
— Gleiche Ziele führen uns zusammen,
Reiche Ernte gibt uns freue Sat.
Klingt der Ruf weit-weit über die Ströme:
«Reich die Hand, mein Bruder Kamerad!»
Druschba, Freundschaft!
Druschba, Freundschaft!
Mit seinem Wissen und Gefühl
Zum fest gefühlten Bruderband
Wir singen Druschba, Freundschaft![9]
Красота! Я тут полиглот, оказывается! Лишний язык — он не лишний, никогда не знаешь, когда пригодится.
Накинул, не застёгивая, китель — сразу стало комфортнее.
Вторые «плечики» заняты недорогой — диагоналевая хб-ткань, без подкладки костюмной парой светло-стального цвета, двумя рубашками — обе надеваются через голову, прикрытые тканевой «планкой» пуговицы спускаются до середины груди и галстуками: чёрным и тёмно-серым. Хорошо, что узлы на них уже завязаны и получившиеся петли достаточно свободны: всегда ненавидел эти «удавки», только при повседневной и парадной форме носил армейские, на резиночках.
Во внутреннем кармане пиджака обнаружил большой бумажник из вытертой до частичной потери окраски толстой кожи. В таком старые имперские банкноты, не складывая, хранить можно, не то, что «путинские фантики». А вещица-то антикварная! В центре выдавлен явно дворянский герб: на щите в левой половине перекрещенные ключ и какой-то карамультук — не то мушкет, не то фузея, наложенные на расположенную диагонально схематическую крепостную стену, в правой — высокое дерево с пышной кроной. Дуб, наверное… Над щитом — рыцарский шлем с короной с обвивающими щит не то перьями, не то особо вычурными листьями какого-то экзотического растения[10].
Внутри — два отделения и маленький кармашек, прикрытый клапаном. В левом отделении — что-то плотное, в правом — помягче. Так, что тут у нас?
Ага, деньги, как и ожидалось, американские. На четырёх, в овальном медальоне, профиль улыбчивого джентльмена, подпись «Hamilton». Что-то не припомню я у янки такого президента, но мало ли… Номинал — десятка. Остальные купюры осчастливила ярко выраженная семитская внешность Аврама Линкольна — это, значит, пятидолларовики — и лик основателя США Джорджа Вашингтона — человека и столицы. Впрочем, у нас тоже Петербург в честь императора назвали и ничего, существует как-то, хоть и построен в откровенно говённой местности. Спасибо советской медицине, почти победившей туберкулёз — а то при Империи эта главная болезнь столичных жителей столько народу в гроб вогнала — не сосчитать! Ладно, посчитаем. Так, имеется в наличии шестьдесят восемь долларов и выуженные из кармашка три цента «однушками». Удивили отчеканенные на фоне какой-то веточки — ну не разбираюсь я в символах геральдики! — вставленные в связку розог ликторские топорики. Такие фасции, если кто не знает, — отличительный знак фашистской партии Муссолини, это гитлеровцы используют свастику в круге. Я явно в Америке, так почему здесь на деньгах фашистские символы?[11]
Из левого отделения бумажника извлекаю два свёртка из медицинской клеёнки. Разворачиваю тот, что подлиннее — и на секунду замираю. Передо мной — две пары погон: большие, с просветом и двумя звёздочками и эмблемой в виде двуглавого орла, сжимающего в когтях перекрещенные пропеллер и меч, и маленькие, чёрные, с жёлтой окантовкой и жёлтой же шифровкой, нанесённой по трафарету: «О. Б.». Тут же, под погонами, ещё один свёрточек, с бумагами. О, интересное дело: парень, в мозг которого как-то реинкарнировалось моё сознание, действительно дворянин — вот сложенная в несколько
