буду.
— Колесникова с вещами перемещается за последнюю парту второго ряда и садится с Лукиным, — хорошо поставленным голосом провозгласила Вера Викторовна, когда до меня дошла очередь.
Тяжело вздохнув, я сложила вещи, перекинула рюкзак через плечо и поплелась туда, куда меня забросил случай в лице Веры Викторовны. Кто-то из одноклассников захихикал, видя полное отсутствие энтузиазма на моей физиономии.
— Прошу, — слегка поклонился Лукин и сделал приглашающий жест рукой.
— Встать для приветствия забыл, — огрызнулась я.
Слава, улыбнувшись, встал и отодвинул для меня стул.
— Ооооогооооо, — загудели одноклассники, и Вера Викторовна застучала указкой по столу, призывая нас к порядку.
— Благодарю вас, — поддержала я игру и заметила вдруг, что Лукин, оказывается, выше меня ростом.
На первой же перемене ко мне повернулся Марсель Камилов, который теперь сидел прямо передо мной, и протянул чупа-чупс. Я знала, что Марсель мне давно симпатизирует, но ответить взаимностью не могла: парень был безнадёжно ниже меня.
Но не отказываться же от конфеты? Я уже протянула руку и приготовилась поблагодарить Марселя. Однако у моего нового соседа по парте оказался собственный взгляд на ситуацию.
— Марс, ты с Телепнёвой сидишь? Вот ей и предлагай свои чупа-чупсы, — Лукин настойчиво и твёрдо отодвинул руку Марселя. — Или сам…ну ты понял?
Я удивлённо смотрела на Славку, даже рот разинула. Уже хотела возмутиться, когда Лукин достал из своего рюкзака два больших зелёных яблока и одно из них протянул мне.
— Вот, Колесникова, угощайся. Это гораздо полезнее. И запомни: никогда не тащи в рот всякую гадость. Это я тебе как сын врача-гастроэнтеролога говорю.
Родители Славки Лукина работали врачами: мама — терапевтом на приёме, а отец — гастроэнтерологом.
Марсель не нашёлся с ответом, отвернулся, надувшись. Но я уже забыла о нём, потому что ела яблоко и во все глаза смотрела на Лукина. Кажется, именно в этот момент я в него и влюбилась.
Подружились мы со Славой далеко не сразу. Первое время находились просто в хороших "соседских" отношениях. Я-то уже прекрасно понимала, что Лукин мне нравится не просто как сосед по парте и приятный собеседник, но мои природные стеснительность и робость были сильнее любых чувств.
В конце декабря у нас в классе проходил праздник, посвящённый окончанию второй четверти и наступающему Новому году. Надо сказать, что наши с Прохором родители с детства приучали нас к самостоятельности, потому в школу и из школы, а также на все дополнительные занятия и секции мы ходили исключительно сами, без сопровождения.
Естественно, и тогда, по окончании вечеринки, я пошла домой одна, несмотря на то, что был одиннадцатый час вечера. Так уж получилось, что никто из одноклассников не жил в одном дворе со мной. Мы тогда ещё не переехали в свой дом, жили в одной из многоэтажек большого промышленного района. По идее, наши дома были "прикреплены" к другой школе, но родители отправили меня в более сильную, расположенную дальше от дома.
В тот далёкий декабрьский день родители были на корпоративе у папы, а Прохора отправили за город, к бабушке и деду.
Безо всякого страха я шагала по вечерней улице, глядя на то, как мерцает в свете фонарей падающий с чернильного неба снег, когда услышала позади себя быстрые шаги.
Паника и страх охватили меня молниеносно. Понимая, что веду себя глупо, я, тем не менее, рванула по улице с такой скоростью, что сама генерировала ветер и чуть не отморозила щёки. Вокруг, как назло, не было ни души. Бежала я молча, только пыхтела, как паровоз.
Преследователь догонял, я слышала его быстрые шаги даже сквозь шум бьющегося прямо в ушах сердца. И лишь спустя пару минут я, выбиваясь из сил, поняла, что человек что-то кричит мне.
— Колесникова! Да стой ты! Это я, Слава Лукин!
Я остановилась так же резко, как до этого рванула с места. Лукин не успел затормозить, налетел на меня. Мы рухнули в сугроб, надрываясь от хохота.
— Алиса, ты спринтерским бегом не занимаешься, случайно? — сквозь смех выдавил Лукин. — Надо же было так нарезать! У меня чуть сердце не выпрыгнуло, а я ведь, вроде как, спортсмен.
— Испугалась, — зачерпнув пригоршню снега, я приложила его к лицу.
Мы так и лежали в сугробе, глядя на то, как с неба спускаются снежинки.
— А почему тогда одна пошла, если боишься? Где твои родители?
— На празднике. А твои где?
— Я ведь мужчина. Не хватало ещё, чтобы меня встречали!
— Я не мужчина, но меня тоже не встречают.
— Тогда я тебя провожу, Колесникова, а то в такие дни кто только не шляется по улицам. Вставай.
Слава поднялся, подал мне руку и помог отряхнуть с одежды снег. Мы медленно пошли по улице, ещё не подозревая, что приключения на сегодня отнюдь не закончились.
Мы уже подходили к моему подъезду, когда я заметила высокую тёмную фигуру и маленький яркий огонёк: у подъезда кто-то курил. Возможно, у кого-то гости? Праздник не за горами, люди начали отмечать. Вот хотя бы мы с Лукиным… Тоже ведь с праздника идём. Правда, у нас, в силу возраста, было чаепитие с разными вкусностями, которые мы все принесли из дома.
Слава, казалось, даже не обратил внимания на незнакомца, а я придала лицу непроницаемое выражение. Типа, мне вообще всё равно, кто тут стоит и курит. Хотя что-то меня насторожило, и вскоре я поняла, что́ именно.
— Бог мой, какие люди! — насмешливый низкий голос раздался, как только мы поравнялись с тёмной фигурой. — Алиска, ты вышла-таки замуж?
И хотя я, к величайшему счастью, не видела его три года, а когда он уехал, ему было всего тринадцать лет, узнала сразу. Алик Вернер собственной персоной! Вернулся, бродяга. "Или, может, только на праздник приехал?" — с надеждой подумала я.
Алик Вернер являлся своего рода достопримечательностью нашего дома. Да что уж мелочиться? Всего двора!
Три с половиной года назад, в разгар лета, Алик оказался в эпицентре очень неприятной истории, наделавшей много шума и привлекшей пристальное внимание к семье Вернер.
Семья жила в нашем доме, на тот момент, три года. Родители Алика работали инженерами на одном из крупнейших заводов края, а старший брат уже учился в вузе, собираясь продолжить трудовую династию.
Когда семья переехала в наш дом, Алику было десять лет, и он пошёл в четвёртый класс школы, к которой был "прикреплён" наш дом. А я тогда пошла в первый класс другой школы, дальней. Хоть в этом плане мне повезло.
В течение первых трёх лет всё было нормально, а три года назад, примерно за
