не обрадоваться ей.
Но они праздновали зимнее солнцестояние, тот же праздник, что и Коляда, почитающая Велеса, да? Дух Коляды был в том, чтобы делиться, желать удачи, быть едиными. Дух означал возрождение земли. И гостеприимство в эту ночь было обязательным. Если ослушаться, можно было получить проклятие на грядущий урожай и вызвать гнев Велеса, а никто не хотел так рисковать. Никто.
И сон о красных глазах в лесу был просто символом оставшейся тревоги. И все.
Сегодня все пройдет хорошо. Должно.
Кивнув, Бригида надела маску на место, смело шагнула вперед и направилась к замку в Чернобреге.
И к Каспиану.
ГЛАВА 2
Этот день будет идеальным. Должен быть.
Каспиан расхаживал по залу, зажав подбородок большим и указательным пальцами. Слуги бегали на кухню и обратно. Звенели котлы и сковороды, гремели приказы поварихи, управляющей слугами. Манящий запах жареной скумбрии наполнял воздух, цеплялся к одежде слуг, суетящихся вокруг, поправляющих скатерти, раскладывающих утварь. Он смотрел, как они проверяли тарелки и чашки, чтобы не было пятен, критично разглядывали вилки и ножи.
Все должно пройти гладко. Он недели назад очистил свое имя, получил поддержку людей, но все еще слабую. Проступки его старшего брата — и то, на что пошли мама и папа, чтобы скрыть их — были раскрыты, и после всего этого семья Волски стала должна людям больше, чем можно было отплатить. Но он сделал целью жизни помогать им всем, чем мог. Начал с пира для всех, чтобы они лучше познакомились и наладили связи, что были разорваны из-за убийства Роксаны и злодеяний Джулиана.
Праздник Коляды был редким случаем, когда простые жители и аристократы пересекались. Годами не было ничего, кроме официальных обязанностей, но этот год отличался. И он был первым для Бригиды.
Первым с деревней. Пока они гуляли по зимнему лесу, она рассказала ему о традициях своей семьи на Коляду, ритуалах под луной, заклинаниях и подношениях Велесу. Этой ночью Бригида войдет в его мир. Он был бледным по сравнению с величием леса, но Каспиан надеялся, что ее ожидания сбудутся.
Снаружи выл холодный ветер, как горестная песнь волка. Он сотрясал ставни, пытался пробиться в щели в стенах и крыше. Слуги трудились, чтобы в зале было тепло, один сидел на корточках у камина и ворошил угли, другой раздувал огонь мехами, а третий бросал в пламя поленья. Тени плясали на камне камина, золотой свет озарял зал, и утварь из серебра сияла, как звезды.
Капля пота потекла между его лопаток, когда он остановился спиной к камину и посмотрел на накрытый стол. Четыре места. Папа, Страйек, мама и он.
А место для Бригиды?
Она была…
Она… не была аристократкой, но не была и простолюдинкой. Для него она…
Он вздохнул и посмотрел на пустое место рядом со своим. Мама явно пыталась сделать этим намек, и теперь ему придется вмешаться в расстановку тарелок на столе и стульев, всем тем, о чем он никогда не заботился.
Он вздохнул и прошел к столу… и врезался в служанку со стопкой тарелок. Они с грохотом упали на пол.
Все в зале повернулись на шум. Молния Перуна, сегодня ничто не могло пройти по плану?
— Простите, милорд, — служанка стала собирать тарелки. Слуги тоже не были рады, что он вмешивался.
— Позволь, — Каспиан склонился помочь. — Я должен был оставаться внимательным, — сказал он, протягивая тарелку. — Если не сложно, нужно накрыть еще на одного человека во главе стола. Можно это сделать?
— Немедленно, милорд, — она закивала, а потом отнесла стопку к столу.
— Зачем ты тратишь время из-за накрытого стола? — ладонь хлопнула его по спине. Страйек Анджей, его дядя, улыбался ему. Каспиан потер шею.
— Я должен переживать. Этой ночью мы открываем двери людям, и я буду их лордом, так что хочу, чтобы они были счастливы, — после всего, что недавно произошло, он хотел сделать людей счастливыми, как их будущий лорд и ради Бригиды. Эта ночь была первым шагом к закрытию бреши между их мирами.
— Жизнь слишком коротка, чтобы переживать из-за простых людей, — сказал Страйек, чистя ногти, которые почернели от чернил.
Когда Страйек появился после первых заморозков, Каспиан его едва узнал. Возраст оставил морщины вокруг его улыбающегося рта, и его когда-то светлые волосы стали белоснежными за восемь лет путешествий по окрестностям.
Как ученый и поэт, Страйек побывал в регионах Низины, рассказывал истории, зарабатывал странной работой ученого. И впервые на памяти Каспиана он присоединился к ним на Коляду. Может, если бы Страйек прибыл в другое время, его визит мог бы быть счастливым. Каспиан с теплом вспоминал истории дяди и его причуды из своего детства. Теперь он ощущал зависть к нему из-за жизни, которая могла быть его. Но он не мог так сказать. Еще одно ограничение среди многих.
— Ты прав. Прости, нужно проследить за приготовлениями, — сказал Каспиан, выдавив улыбку, и пошел, сжав кулаки. Страйек говорил так просто, но было совсем не так. Он никогда не ощутит груз этой ответственности. Он родился вторым сыном, был третьим в очереди на титул лорда, так что делал, что хотел, жил так, как мечтал жить Каспиан до жуткого поступка Генрика, приковавшего его к этой роли. И из-за факта, что он должен был платить за грехи семьи.
Он потянул за воротник, чтобы было проще дышать. Этот камзол, изумрудный, из хорошей шерсти, был ему маловат, но было сложно найти то, что не заставило бы Бригиду выглядеть скромно, но и не расстроило бы его родителей. Этот камзол подходил, да и комфорт Бригиды был для него важнее собственного. Жители деревни все еще с опаской относились к ней, кроме ее долга Мокоше, они не привыкли видеть ее среди них. Но он хотел это изменить.
Он подавил желание пойти переодеться, а пошел снова вдоль стен зала к главному столу, убедился, что накрыли еще одно место. Бригида будет сидеть рядом с ним, как символ его поддержки ведьм, шанс для людей привыкнуть к ней. Даже если слуги были против или вся деревня, он сделает эту ночь запоминающейся для нее.
Все будет хорошо. Это же была Бригида, женщина, которая могла выкачать кровь из мужчины прикосновением и мыслью. Он поежился, думая об этом.
Поставили графин вина и кубок. Он наполнил его до краев, сделал большой глоток. Она не должна была бояться его дома. И даже если люди шептались за ее спиной, он не даст их длинным языкам ей навредить. Эта ночь
