плафон с кривой неискренней ухмылкой явно намекал, что ужо День Всех Святых придет и надает всем пендаля, не разбирая, кто конфетку отдал, а кто в кулачке зажал. Trick or treat как оно есть, черт его побери.
– Потом Валера спохватывается, пишет тебе, извиняется и говорит, что прилетит на следующих выходных. Я ничего не упустила?
– Ничего.
– А теперь вопросы. Почему его телефон был так долго выключен?
– Разрядился.
– В машине не было зарядки? В больнице не было розетки? У друга телефон попросить нельзя было? Почему он так долго торчал в больнице? Кто ему эта девица? Почему он не прилетел на следующий же день? Особенно учитывая, что у вас были планы…
– Хватит, – было, видимо, в моем голосе нечто такое, что заставило Соню заткнуться. – Я пошла. Пока.
– Не хочешь говорить, да?
– Не хочу. Нет.
– Хорошо. Но знай, когда захочешь, приходи в любое время дня и ночи…
Я не стала дослушивать, подхватила рюкзак и вылетела из кафе. Потому что очень, очень хотелось плакать. И никаких сил не было делать это на глазах у подруги. Если бы она начала утешать, я бы не выдержала. Хотелось разбить что-нибудь. Выплеснуть наружу все эти слезы и злость, которые я старательно, с маниакальным усердием запихивала внутрь себя. На пределе сил.
Иногда – как сегодня – мне казалось, что от взрыва инферно меня отделяет тончайшая оболочка, и она вот-вот треснет, порвется, разлетится на куски… Всего один лишний неудобный вопрос.
Почему его телефон был так долго выключен?
На улице уже стемнело. В воздухе плясала мелкая морось, по мокрому асфальту расплывались пятна света – отражения фонарей. Машины намертво стояли в пробке, переругиваясь гудками меж собой: впереди на перекрестке два одиночества встретились, поцеловались и перегородили дорогу всему транспорту. На остановке было не протолкнуться. Люди тоскливо смотрели на набитые маршрутки, которые еще и двигались в час по чайной ложке. Самые отчаянные пассажиры брали зонты на изготовку и готовились к штурму. Вечером, да еще таким эталонно осенним, всем хотелось лишь одного – побыстрее уехать после работы к ужину и горячему чаю.
Я перекинула рюкзак через плечо, поглубже засунула ладони в карманы куртки и пошла домой пешком, медленно и сосредоточенно обходя лужи. Спешить было решительно некуда. Планов на вечер у меня… не осталось. С тех пор как Валера не прилетел. Эту последнюю неделю октября мы собирались провести у меня дома, с теплыми пледами, чипсами и сериалами. Еще ходить на набережную, вместе пить кофе, держаться за руки… Делать, короче, все то, что доступно обычным влюбленным парам. А не раз в пару месяцев, как нам. Угораздило же меня влипнуть в отношения на расстоянии.
– Отношения на расстоянии, статус «все сложно», – ехидно протянула я с Сониной интонацией.
Глупо было отрицать, что она во многом права.
Обычно такие мысли я давила в зародыше – потому что нечего расстраиваться! рефлексируют только те, кому заняться нечем! – но сейчас у меня впереди было три километра до дома и весомый повод для размышлений.
Наверно, последние два года я была лягушкой. Но не той, которую поцеловали, и она сразу – хоп! – и принцесса. А той, которую посадили в кастрюльку с едва теплой водой, а потом постепенно нагревали. До состояния кипятка. Когда терпеть уже невозможно, но ты так долго убеждала себя в том, что происходящее нормально, что отказываешься выбираться наружу. Лучше свариться заживо.
Но, черт, неужели эта самая кастрюля с кипятком настолько мне дорога?
Мы встретились на чемпионате России по MTG[1]. Кастрюлька, то есть Валера, пришел туда поболеть за друга, а я первый раз приехала на такие крупные соревнования. Просто как-то сложилось: выиграла сначала на нашем местечковом турнире, потом на региональном уровне, и вот уже я в Москве. На улице плюс пятнадцать, а кто-то в одной футболке приехал из своего южного Таганрога с его +35, на радостях забыв, что в средней полосе даже летом бывает прохладно. Поэтому, когда в перерыв почти все участники соревнований отправились обедать, я категорически отказалась выходить на улицу. Хотя есть ужасно хотелось.
Никто из моих давних знакомых и приятелей не заподозрил неладное, зато Валера как-то сразу все понял, подошел, позвал за компанию до соседнего супермаркета и предложил куртку. За пять минут дороги туда, а потом обратно мы нашли кучу общих тем для разговоров, и я пропала.
Всегда думала, что любовь с первого взгляда – глупость.
И сама влюбилась взгляда эдак с тридцатого… наверно.
Ровно в тот момент, когда я ностальгически вспоминала нашу первую встречу с Валерой, выглядывая из-под зонтика, чтобы посмотреть в романтичное осеннее небо с кружащимися листьями, с дерева упал каштан и стукнул меня по переносице. Вернул, так сказать, в мир жестокой действительности. Напомнил, что романтика романтикой, но реальность иногда пребольно щелкает по носу. И задорно ускакал прочь, поблескивая глянцевыми коричневыми боками.
Меня, кстати, всегда занимал вопрос, зачем реальность так делает. Сначала заманивает, щедро отсыпая чудес и радостей, а потом, когда жертва попалась и доверчиво продолжает ждать подарков от судьбы, ставит подножку. Вот как это так? Закон всемирного равновесия в действии? Где-то прибыло, значит, потом где-то убудет? Закон полосатой зебры? Что, если весь наш мир на самом деле это гигантская зебра, которой ужасно скучно ходить в монохроме? Вот она маниакально и отмеривает полоски: белая-черная, белая-черная, белая-черная… А можно мне какую-нибудь необычную, а? Желтенькую? Серо-буро-малиновую? Фиолетовую в крапинку?
Короче, сначала все было хорошо. Ну или мне так казалось.
«Прилетай ко мне, пожалуйста, хотя бы на один день, я куплю билеты».
Нежность, объятия, касаться друг друга, засыпать в обнимку.
Волшебные закаты и рассветы.
Километры переписки: «я скучаю» – «я тоже».
Делиться настроением, делиться впечатлениями, чувствовать, что расстояния становятся совсем короткими, ничтожными, не важными.
Разговоры, разговоры, разговоры.
«Я тебя люблю».
Не я, кстати, первая это сказала. Не я. «И я тебя тоже», – вот это была моя реплика в нашем спектакле, который как-то незаметно из романтического ванильного жанра скатился в мелодраму.
Когда точно это произошло? Я потерла висок, пытаясь вспомнить. Память упорно сопротивлялась, затирала прошлое, прятала улики. Откуда-то сзади завопила пожарная сирена, я вздрогнула, но не оглянулась. Нет уж. Раз я начала – то есть осмелилась наконец – вспоминать, значит, ничего меня не отвлечет, даже если небо рухнет на землю.
Над головой тут же прокатился гром.
– Спасибо, что поддерживаешь разговор, – буркнула я в ответ вселенной и наконец ухватила за хвост воспоминание.
Одно. Остальные потянулись следом,
