боли. Поначалу он просил прощения за свою несдержанность, но потом зелёный змий полностью овладел им и больше не отпускал. Я превратилась для отца в грушу для битья. Пинки, толчки, пощёчины — так он срывал на мне свою злость. Чтобы не попадаться ему на глаза, я стала приходить домой поздно ночью и уходить рано утром. Иногда мне удавалось целыми неделями избегать его гнева. Тогда я расслаблялась, теряла бдительность и попадалась под его тяжёлую руку. В редкие дни трезвости он искал подработки, чтобы потратить заработанные деньги на новую дозу хмельного зелья. Временами, на несколько коротких минут, я замечала в Джиме отголоски прежнего отца, каким он был до смерти мамы. В такие моменты я пыталась поговорить с ним, достучаться до него. Казалось, он слышит меня, понимает, но стоило его губам прикоснуться к горлышку бутылки и все мои старания рушились, как карточный домик.
Много раз я думала уйти из дома и снимать квартиру, но все средства, что достались мне после продажи скромного жилья бабушки, ушли на оплату двух курсов обучения в колледже. На первый семестр последнего курса я едва наскребла из зарплаты. Надеюсь, до конца установленного деканом срока я успею скопить нужную сумму. Осталось потерпеть всего четыре месяца, я получу диплом и уеду из этого ненавистного места. Может даже переберусь в столицу, где у меня начнётся новая благополучная жизнь. Только мысли об этом заставляли меня не опускать руки и стараться идти вперёд к своей цели.
— Анита!
Из задумчивости меня вывел звонкий мальчишеский голос. Я открыла глаза и повернула голову. Через всю площадку ко мне шёл Макс, мой сосед и, пожалуй, единственный мой друг в этом недружелюбном мире. Улыбчивый двенадцатилетний мальчик всегда вызывал во мне только приятные эмоции. Наверное, во всём городе не нашлось бы более добродушного ребёнка, чем он.
— Привет, Макс. — улыбнулась я.
— Привет. Знал, что найду тебя здесь. — парнишка сел рядом.
— Ты чего так рано? Тебе до школы ещё целый час.
— Я видел, как ты выбежала из дома. Подумал, может тебе нужна пом… компания. И вот ещё, захватил кое-что вкусненькое.
Макс достал из кармана шоколадный батончик и протянул мне. Моё сердце защемило от благодарности к этому зеленоглазому мальчишке, чья доброта не раз спасала меня от отчаяния.
— Спасибо. Ты мой спаситель. — проговорила я, вспомнив, что не ела почти целые сутки. Макс смущенно улыбнулся. Я раскрыла батончик и с удовольствием откусила шоколадку.
— Ну как ты? — прокашлялся парнишка. — В смысле… Он тебя не тронул?
В его взгляде промелькнули злоба и недовольство. Макс знал каков мой папаша и поэтому беспокоился обо мне. Он не раз был свидетелем агрессивного поведения Джима и часто слышал доносящиеся из нашего дома крики.
— Всё нормально, не волнуйся. — соврала я. Мне не хотелось, чтобы мальчик лишний раз переживал за меня: его жизнь и без того была нелёгкой.
Вместе с родителями и младшей сестрой, Макс переехал в наш район около двух лет назад. В его семье тоже были свои проблемы. Нехватка денег, частые ссоры матери и отца, их безответственное отношение к собственным детям, которые часто были предоставлены самим себе, отчего Максу пришлось взять заботу над сестрой в свои собственные руки. Он готовил ей завтраки, провожал в школу, помогал делать уроки и отвлекал играми, пока родители орали друг на друга в соседней комнате. Даже раздавал листовки, чтобы заработать себе на карманные деньги и побаловать сестрёнку разными сладостями. Мальчику пришлось повзрослеть раньше времени, и я удивлялась всякий раз тому, каким не по-детски серьёзным он иногда может быть.
Наши дома отделял лишь сетчатый забор и в один августовский день вскоре после переезда Макса с семьёй, мы встретились с ним во дворе и разговорились. Сначала мальчик показался мне немного стеснительным, но по мере общения он раскрылся как дружелюбный и любознательный ребёнок с нестандартным мышлением. Мы стали видеться чаще, быстро подружились и привязались друг к другу. Нам обоим нужен был кто-то, с кем было легко и просто. Мне нравились его чувство юмора и искренность, а ему — мои простота и естественность.
Изредка по вечерам, когда у меня был выходной, а Макс не опасался оставлять младшую сестру наедине с родителями, мы с ним забирались на крышу заброшенного строения и болтали обо всём на свете, кроме своих проблем. Макс показывал мне свои замечательные рисунки, мечтая стать художником и иллюстрировать книги или комиксы. Он так воодушевлённо рассказывал о своём воображаемом будущем, что у меня не было сомнений — он добьётся желаемого, благодаря своему упорству и трудолюбию. Я тоже делилась с ним своими мечтами, не страшась высмеивания и осуждения, ведь с Максом я была сама собой.
В отличие от меня когда-то, в школе у мальчика было много друзей, пусть периодически он приходил домой с синяком под глазом. В характере Макса было достаточно лидерских качеств, которые разбавлялись тягой к заступничеству, по причине чего он представлялся мне добрым и храбрым одновременно. Однажды он даже осмелился поставить на место моего отца.
В тот день Джим был непривычно буен, причиной чего явилось отсутствие выпивки в холодильнике. Я выбежала во двор, спасаясь от его гнева. Отец последовал за мной и больно схватил за плечо. Его рука уже занеслась для удара, когда мы услышали непривычно жёсткий голос Макса:
— Немедленно отпустите её, иначе я вызову полицию.
Джим замер и мутным взглядом посмотрел на мальчика, стоявшего за ограждением со сжатыми в кулаки руками.
— Пшёл прочь, сосунок! — рявкнул мой папаша.
— Макс, уходи! — воскликнула я.
— Отпустите, Аниту, если не хотите в тюрьму. — твёрдо повторил Макс.
Видимо Джим опешил от наглости мальчишки, так как его ладонь соскользнула с моего плеча.
— Как ты смеешь… — начал отец, подходя ближе, но споткнулся и упал на землю.
Я взволнованно посмотрела на Макса, радуясь, что между ним и моим отцом находится решётка забора.
— Тоже мне, защитник нашёлся. Чёрт с вами. — выругался Джим, медленно вставая, затем нетрезвой походкой побрёл в дом.
— Спасибо, Макс. Но не стоило. — произнесла я.
— Ты не должна такое терпеть. — глаза друга были полны печали.
С этого дня я полюбила этого не по годам серьёзного и смелого мальчика, как младшего брата. А прошлой осенью, на мой двадцать первый день рождения, Макс подарил мне самодельный кулон в виде металлического сердца, позади которого было аккуратно выведено моё имя. Теперь этот подарок всегда висел на моей шее. Он был бесценен, равно как была бесценна дружба Макса.
— Как дела в школе? —
