– А ты, вижу, ничуть не изменилась: все так же чтишь закон и соблюдаешь правила, – с грустью в голосе проанализировал папа. – Вот только теперь ты стала плохо выполнять свою работу. Как можно было искать меня пятнадцать лет? Я ведь даже никуда не переезжал.
– Ты использовал магию, чтобы скрыться от нас в человеческом мире! – возмущалась женщина, словно ребенок, у которого забрали любимую игрушку. – Ты забыл, что нам запрещено ее использовать без срочной необходимости?
– Не забыл, – улыбнулся отец, явно наслаждаясь тем, как женщина на него злилась. Или он просто был рад ее видеть? – А так же я отчетливо помню, что уже не принадлежу к вашим рядам. Или ты забыла?
Желваки незнакомки ходили ходуном, кажется, она была готова одним лишь взглядом удушить моего отца. На маму, впрочем, как и на меня, никто не обращал внимания, да и мы не спешили встревать в разговор. Наверное, в большей степени потому, что совершенно не понимали, что происходит и кто все эти люди.
– Мы забираем ее в женскую школу колдовских искусств, – заявила женщина с ярко-рыжими волосами, бросая в мою сторону презрительный взгляд.
Улыбка отца тут же померкла, словно потушенная из-за ветра свеча. Посерьезнев в лице, он нахмурил брови, всем своим видом выражая недовольство.
– Я не посмею вам забрать мою дочь! – грозно заявила мама. До этого момента она молчала и не смела произнести ни слова, по всей видимости, была напугана происходящим.
– Это не обсуждается!– строго заявила незнакомка. – Сама природа избрала ее в свои ряды. Мы не смеем идти против правил, – она вновь посмотрела на меня и приказала офицерам: – Уведите ее!
Трое молодых мужчин, превышавшие в росте и массе, схватили меня за руки и попытались вывести из дома, но я старательно вырывалась из их крепкой хватки, бултыхала ногами и во все горло кричала:
– Отпустите меня! Мама! Папа! Что происходит?!
– Подождите! – крикнул им отец. От его серьезного тона они остановились, но сделали это, скорее, по привычке, нежели по собственной воле. – Позвольте мне хотя бы объяснить ей, что происходит. Она же ничего не знает.
Все повернулись в сторону Арабеллы, которой подчинялись офицеры. Секунду женщина размышляла над дальнейшим решением, но в конечном итоге сдалась и позволила мне попрощаться со своими родителями по-человечески. Офицеры меня отпустили, и я в ту же секунду побежала в объятья родителей.
– Джуди, – ласково начал отец, – школа, в которую тебя повезут, сильно отличается от человеческой, но она очень хорошая. Для тебя же будет лучше, если ты будешь там учиться. Тебе там никто никогда не причинит боль. Ничего не бойся, у тебя все получится, – крепко обняв меня за плечи, папа прошептал мне на ухо так тихо, что только я могла услышать: – Быть лучше остальных у тебя в крови.
– Я же вас еще увижу? – спросила я, как только он ослабил хватку.
– Конечно, – улыбнулся он и в последний раз обнял меня на прощание. – А теперь иди, негоже заставлять гостей ждать.
– Уэсли, – начинала мама, – зачем ей туда ехать? Здесь же с ней было все хорошо!
Родители начали спорить: мама рыдала в три ручья и не хотела меня отпускать, в то время как папа твердил, что я обязана обучаться в школе колдовских искусств.
Чтобы прекратить наскучившую дискуссию, бледнокожая женщина схватила меня за руку и силой поволокла за собой в позолоченную машину, что стояла возле дома, словно какое-то архитектурное сооружение. Родители бежали за нами, мама всеми силами пыталась вернуть меня домой, что, к сожалению, оказалось бессмысленным делом.
– Залезай, – приказала мне Арабелла, в то время как один из офицеров открыл передо мной дверь машины, словно какой-то знатной даме из восемнадцатого века.
– Я никуда с вами не поеду! – запротестовала я, скрестив руки на груди. – Я не знаю, кто вы такая и откуда прибыли. С чего бы мне вас слушаться?
– Джуди, – вмешался отец. – Арабелла мой друг, ей можно доверять.
– Пока я рядом, тебе ничего не грозит, – уверяла женщина.
Я подозрительно уставилась на нее и вновь перевела взгляд на папу.
– Обещай, что будешь прилежной ученицей, – произнес он ласковым, заботливым голосом.
– Обещаю, – поклялась я и с неохотой залезла в машину.
На прощание я помахала рукой плачущей маме и взволнованному отцу, только сейчас осознавая, что родители так и не объяснили мне, что же ждет меня в школе и почему меня туда отправляют. Ко всему прочему, я не испытывала ничего, кроме страха. Даже слезы на глаза не наворачивались, что казалось таким странным в связи со сложившимися обстоятельствами.
– Я вас не подведу! – крикнула я им прежде, чем окна машин закрылись и лишили меня возможности запомнить все детали нашего маленького дома, что притаился в конце шумного мегаполиса, подальше от девятиэтажных домов и прочих построений, где всегда скапливалось огромное количество людей.
Как только машина сдвинулась с места, я удосужилась рассмотреть ее должным образом. Салон не представлял из себя ничего особенного, разве что только здесь было слишком светло для ночи. Но я воспользовалась этой особенностью, чтобы повнимательнее рассмотреть внешность женщины, на шее которой, впрочем, как и у меня, красовалась большая белая лилия. Арабелла гордо смотрела перед собой и не обращала на меня никакого внимания, или, по крайней мере, делала вид. Я же, имея настырный характер, поспешила разузнать о происходящем.
– Кто вы такая?! – пожалуй, это было даже слишком грубо, но время назад не вернешь, что сказано, то сказано.
– Твой папа тебе ничего не рассказывал? – она удивленно приподняла правую бровь вверх, немного поворачивая лицо в мою сторону. – Не говорил, откуда он родом и почему у него уши с заостренными концами?
Я нахмурила брови, размышляя над ее словами. На самом деле, я никогда не обращала внимания на уши отца, для меня они не представляли ничего особенного, ведь у меня они тоже были заостренными. На люди меня никто не выводил, по крайней мере, днем, а если это происходило, то только в холодное время года, когда уши можно было спрятать под шапкой или глубоким капюшоном. У мамы же они были обычными, округленными, как у любого другого человека, за которыми я частенько наблюдала из окна своей комнаты, когда те проходили мимо нашего дома.
– Папа говорил, что в его семье у всех такие уши, – вспомнила я, незаметно прикоснувшись к заостренным концам.
– А про лилию на твоей шее ты что-нибудь знаешь? – продолжила спрашивать она и осознав, что я ничего не знаю, продолжила: – Школа, в которой ты будешь учиться, предназначена для эльфов, – женщина вновь повернула голову, гордо вскинув подбородок. – У всех нас есть определенная отметина на шее: у девушек – лилия, а у парней, если ты внимательно присматривалась к внешности своего отца – кленовый лист. Таким образом природа отмечает своих помощников.
– Природа? – уточнила я, не веря, как такое вообще может быть.
