окликает меня писклявый осипший голосок.
Оборачиваюсь и вижу сопливого мальчишку с красными щеками, лет семи. Кажется, Витька. Вот слово даю, он живет во дворе, прямо на этой горке.
— Чего тебе?
— А я тебя знаю… Тебя по телеку показывали.
— Ммм, — мычу я без интереса и собираюсь уже уходить, но…
— Папа говорит, что все качки тупые… и неповоротливые.
Вот противный шкет. Я знаю его отца. Он владеет клубом на Арбате и протискивается в дверной проем только боком, предварительно выдохнув абсолютно весь воздух. Казалось бы, класть я хотел на мнение этого борова. Но почему-то кровь закипает.
— Это неправда, — бурчу я, не оборачиваясь.
— Тогда можешь вот так?
Пацан с разбегу взбирается на рукотворную снежную горку, ловко съезжает на корточках и гордо отряхивает заледеневшие варежки.
— Пф…
И я, взрослый мужик, мастер спорта и звезда сериала, испанский стыд, проделываю то же самое!
— Хм, ладно… Но вот так точно не сможешь, — дерзко бросает он новый вызов и на этот раз съезжает стоя.
— Да я еще круче могу, — вхожу я в раж.
Забираюсь на вершину горки, отталкиваюсь изо всех сил и делаю ласточку на льду… последнюю в своей жизни.
В общем, думаю, в тот день пацан окончательно убедился в папиной правоте…
Неудачное падение. Травма сустава. Скорая. Долгое восстановление. Пожизненная хромота.
Да, Лео, это уровень! Какой позор… Мне настолько стыдно, что я не могу признаться в этом даже Дэну. Прошу меня не навещать и объявляю во всех соцсетях, что попал в аварию…
Дальше больше. Слово за слово, история обрастает деталями. Прокатывается волна слухов, что я разбился по пьяни…
Представьте себе, находятся даже свидетели!
Заканчивается все серией статей о том, что Лео Грей про… кхм… зевал свою карьеру и скатился на дно из-за проблем с алкоголем. Если потребую опровержение, придется рассказать о реальной причине. А это еще хуже…
Проходят дни. Сказать, что я расстроен — ничего не сказать. Мой мир рухнул! Но звери так просто не сдаются, я стараюсь держаться и судорожно вспоминаю, что умею делать еще. Конечно! Английский! Спасибо, мам.
Раскидываю несколько объявлений по профессиональным и репетиторским сайтам со своими реальными именем и фамилией — Леонид Грачев. «Английский детям. Разумные цены». За час работы прошу всего тысячу. Если набрать группу, для начала вполне неплохо. Но первое время заявок нет.
Конечно, я здраво оцениваю свои силы и осознаю, что преподавание бизнес-английского я не потяну, но запросто смогу помочь не справляющимся с программой младшеклассникам и дать базу дошкольникам, воспользовавшись мамиными педагогическими советами. Можно даже попросить ее перебросить мне несколько нерадивых пацанов из ее класса — уверен, мы с ними быстрее найдем общий язык. Через пару лет о скандале все забудут, а я подучусь и, может, даже открою частную школу для серьезных людей. Онлайн школу. Мне вовсе не хочется хромающей походкой заваливаться в класс под вопросительные взгляды студентов. Это унизительно…
Вот только, что будет, если меня узнают? Понравится ли родителям такой вот «популярный» репетитор? И все-таки попробовать стоит…
— Ты не можешь преподавать английский, пока не прочитаешь «Пигмалион» Бернарда Шоу! Это база, — ультимативно заявляет мама в ответ на мою просьбу. — Вот прочитаешь, потом звони.
Я выключаю «Острые козырьки» и берусь за «Пигмалион». По аннотации книга кажется розовой туфтой для девочек, но к середине я втягиваюсь, довольно интересно. Разделываюсь с чтением к полуночи.
Выключаю светильник и лежу, раскинувшись на кровати звездой и уставившись в потолок, по которому то и дело проносится тающий свет фар машин и, как живые, проскальзывают отблески чужих гирлянд — синие, желтые, зеленые, красные. Это мои мысли. Такие же многочисленные, неуловимые и разноцветные. Мне каким-то макаром удается схватить одну: «Если уличная продавщица цветов Элиза Дулиттл, которая говорить-то толком не умела, после упорных тренировок и смены образа смогла сойти за герцогиню, то и я смогу стать элитным преподом, но сначала надо хорошо поработать».
Наутро я чувствую, что получил боевое крещение и готов приступить к покорению репетиторского светского общества.
Маме я мысленно отвожу роль наставника — профессора Хиггинса, о чем радостно заявляю по телефону. Она расстреливает меня контрольными вопросами о книге, но остается довольна, в итоге уверовав в серьезность моих намерений. Дает добро, обещает воспользоваться служебным положением и порекомендовать кому-нибудь мои услуги. В дополнение к этому скидывает на мейл пятистраничный список того, что мне еще нужно обязательно прочитать за первый год. Я вздыхаю — в равной степени радостно и обреченно.
Сначала все идет по плану. Мамины ученики довольны, и у меня появляются новые заявки. Я меняю стрижку на… более учительскую, делаю пробор, перекрашиваю волосы в черный, каждый день гладко бреюсь — в телике я обладатель брутальной щетины, отращиваю брови обратно — для съемок мне их выщипывали, меняли форму на более сексуальную, по мнению режиссера, — непривычный ракурс веб-камеры, пиджак, бутафорские очки в толстой оправе — и обывателю меня не узнать.
Но не моей бывшей, которая вышла замуж в восемнадцать через год после нашего школьного романа, а ее незадачливого муженька угораздило выбрать в репетиторы сыну именно меня. Парень, очевидно, хотел сэкономить… А тут сюрприз!
— Лёня? — Алёнка удивленно таращит свои огромные синие глаза с той стороны экрана.
Немного поправилась, но в целом до сих пор хороша… Конечно, не идет ни в какое сравнение с тобой, Джуди. Но ты бы точно не одобрила, если б я говорил о женщине плохо, ведь правда?
— Мам, учителя надо называть на «вы» и по имени и отчеству, а по-английски — «mister». Ты же сама говорила… — толкает ее локтем очаровательный рыжий клоп.
— Уже такой большой, — глупо улыбаюсь я.
— Послушай, мистер Грей, — сквозь экран меня обдает ядовитым шипением, — давай-ка начистоту, я совершенно не в восторге от идеи, что моему сыну английский будет преподавать опустившийся алкоголик, пробухавший мечту… — к концу фразы она повышает голос и одновременно закрывает ребенку уши.
Нда… Похоже, у Алёнки до сих на меня зуб.
Признаю, я сделал ей больно, когда променял полгода отношений на Лизу Сорокину, вдруг страстно возжелавшую меня на школьной дискотеке. Взыграли те самые двадцать процентов… Но кто не совершает ошибок? Тем более мы были еще детьми! А сейчас Алёнка выглядит довольно счастливой. Ну… конечно, не в этот самый момент. Сейчас она явно хочет отыграться.
— Странно, раньше ты называла меня ласковее… — растягиваю я, чтобы ее позлить.
— Я скажу мужу, что ты сам отказался. Удачи, — она сбрасывает видеозвонок.
«Что ж, бывает», — думаю я. — «Всего лишь маленькая неприятность».
И забываю об этом до завтра.
Но завтра один за другим на меня сыплются отмены занятий. Похоже, другим родителям тоже не нравится идея платить такому непутевому репетитору, как я…
Вбиваю свое имя
